— Что же это за задание?
— Мне предстоит европеизировать вашу планету.
5. Крушение Юпитера
Последняя фраза Гусеницы слегка обескуражила Эрин.
— То есть? Ты собираешься сделать весь мир похожим на Европу? Неужели нам придется слушать пиликанье французского аккордеона или танцевать немецкие польки? А как же еда? Я улиток не ем!
— Ты не понимаешь. — В голосе Гусеницы прозвучало раздражение. — Я имею в виду мою родную планету, Европу, одну из лун Юпитера.
— Так ты собираешься что-то сделать с нашей Землей, чтобы она стала похожа на твою луну? Но зачем?
— Надеюсь, ты в курсе того, что несколько лет назад моя планета столкнулась с кометой Шумахера- Леви?
— Да за кого ты меня принимаешь? С какой стати мне обращать внимание на подобные фишки? Мне тогда было десять, и я все еще играла с Барби!
— Тогда позволь показать тебе видеозапись.
Перед глазами Эрин возникло изображение, скорее напоминавшее ставший явью сон. Эту картину она наблюдала с ближней орбиты гигантского пятнистого шара — Юпитера. Пока Эрин как зачарованная разглядывала фантастический пейзаж газового гиганта, откуда ни возьмись возникла комета Шумахера- Леви, которая вскоре врезалась в огромную планету.
Через пару секунд к Эрин вернулась способность видеть.
— Ух ты! Фейерверк!
— Верно. Это происшествие чрезвычайно встревожило мою расу. Несмотря на то что мы живем под слоем льда толщиной две мили, мы понимаем, что отнюдь не защищены от повторения чего-то подобного в будущем. Нам потребовалось создать второе место обитания для нашей расы. Выбор пал на ваш мир, что, однако, было определено еще одним фактором.
— Каким же?
— Из перехваченнных передач вашего радио нам стало известно, что ваше национальное космическое агентство планирует отправку зонда на нашу планету. По расчетам, зонд просверлит дыру в священном слое спасительного льда и упадет в наши счастливые моря. Этого нельзя допустить. Вот почему меня отправили в межпланетном ледяном коконе, поручив стерилизацию вашей планеты.
Эрин не смогла подавить грубый неприличный хохот.
— Не хочу обижать тебя, Гусеница, но каким образом одинокая говорящая половая тряпка собирается покорить целый мир? Особенно если принять во внимание, что ты привязана ко мне? Ты представляешь, насколько бессильны девчонки-подростки вроде меня в моей стране?
— Бессильны? А не вы ли сделали миллионерами парней из «Бэкстрит бойз»?
— Гос-с-с-споди!.. Поверь мне, я к этому не имею никакого отношения!
— А, не важно. Скоро мой план станет понятен всем — после того как мы доберемся до твоего дома. Я намерен превратить его в штаб-квартиру, откуда займусь изменением вашего мира.
Эрин вызывающе сложила на груди руки.
— А если я даже не пошевелюсь?
— Увы, в таком случае мне придется столкнуться с печальной необходимостью взять на себя контроль за твоими моторными функциями, — заявил Гусеница.
Эрин тотчас сорвалась с места, чувствуя, что помимо ее воли ноги несут ее через весь пустынный берег прямиком к дому.
— О нет! Прекрати! Немедленно!
— Неужели я перенапрягаю твое тело?
— Нет, но я терпеть не могу бегать! Это как в нашем школьном спортивном зале — становишься вся липкая от пота!
— Потоотделение — хорошее дело. Если позволишь, я немного увеличусь в размерах, чтобы использовать твой пот для моего питания.
— Нет! Не надо! Я буду потеть! Буду!
6. Радушная встреча
По пути домой Эрин был показан еще один фрагмент научно-популярного образовательного фильма. На сей раз при его «просмотре» она испытала мультисенсорную стимуляцию. Эрин с ужасом ощущала, что, ничего не видя и не слыша, мчится галопом по ночным улицам родного городка, пусть даже и практически пустынным. Однако она вынуждена была признать, что Гусеница знает, что делает.
Эрин плавала в темных, солоноватых, перекатывающихся гулким эхом морях Европы. Несмотря на недостаток солнечного света, она каким-то непонятным образом воспринимала этот безумный природный мир во всей его красочной полноте. Кишащий яркими и причудливыми формами жизни, как подвижными, так и неподвижными, испещренный оазисами с курящимися жерлами вулканов, родной мир Гусеницы, похоже, был деятельным и энергичным. Мимо Эрин проплывали многочисленные соплеменники Гусеницы. Некоторые из них передвигались независимо, однако большинство восседало на более крупных созданиях, которые варьировались от продолговатых, гладкокожих, похожих на акул тварей до огромных, раздувшихся шарообразных созданий. Эрин предположила, что другие гусеницы полностью подчинили себе своих «скакунов», подобно тому, как новоявленный знакомый подчинил себе ее тело.
С каждой секундой приближаясь к божественному куполу — поначалу она лишь смутно ощущала его, затем он стал более осязаемым, — Эрин плыла, рассекая приятную, теплую толщу вод. Наконец впереди замаячил зазубренный, мерцающий слабым светом низ исполинского слоя льда, защищавшего собой биосферу Европы. Эрин почувствовала, как душа ее наполняется глубоким религиозным трепетом перед чудесным щитом, благодаря которому и существует этот удивительный мир. Ощущение было сродни присутствию на рождественской и пасхальной службах одновременно.
Европа исчезла, и к Эрин вернулось осознание ее родного мира. Она была почти что дома.
— Теперь тебе понятно, почему мы не позволим землянам святотатственно проникнуть под нашу ледовую мантию? А после того как и ваша планета будет помещена под такую же, любой из ваших видов, которому посчастливится приспособиться к новым условиям и выжить, наверняка будет нам благодарен.
— Мы, люди, — крайне неблагодарные ублюдки.
— Не важно. У нас хватит великодушия, чтобы простить вам скверные манеры.
У самого порога Эрин остановилась.
— Если я верну тебе контроль, ты пообещаешь не убегать?
Эрин вздохнула.
— Ну хорошо. Да и куда бежать? Разве что в полицейский участок: мол, мои волосы хотят, чтобы их представили правительству США.
— Мне нет никакого дела до ваших Старших. Мне они совершенно безразличны.
Эрин усмехнулась.
— Ты здесь не более часа, а уже заговорил голосом нашего радио.
— Мы многое узнали из вашего неразумного расточительного радиовещания.
Входная дверь распахнулась, и в дверном проеме возникла фигура матери Эрин.
Ростом Энн Меркин была немного выше своей мятежной дочери, на круглом, как и у Эрин, лице, по которому, правда, уже пролегла сеть морщинок, читалось такое же упрямство. Волосы, подернутые сединой, были собраны в пучок на манер наполовину очищенного банана. Интересно, пошевелились ли ее
