вчерашний вечер. Босой, с дымящейся сигаретой, он протягивал стакан.
Какая бы жидкость там ни была, хуже не станет. Сент-Экс залпом осушил стакан.
Джосс оказался прав: авиатор тотчас ожил. Сигаретный дым напомнил ему о былой страсти, и он спросил:
— А закурить не найдется?
— Безусловно. Настоящие «Крейвн Эйс». Наслаждайся, пока не кончились.
Сент-Экс скинул ноги на пол, чтобы сесть прямо. Его белый смокинг был чем-то заляпан.
— Мсье Эррол, вы, похоже, самый здравый и граждански мыслящий человек в этом сумасшедшем доме…
Джосс небрежно махнул рукой, оставив в воздухе дорожку дыма.
— Так это только с виду, благодаря родословной и долгу перед предками. Я настоящий лорд, констебль[5] Шотландии, как-никак. Хотя поскольку почти все члены королевской семьи погибли, я мог бы представиться и королем Англии, если не ошибаюсь.
— Шотландия. Теперь понятно…
Джосс приподнял уголок своей юбки, обнажив традиционное отсутствие нижнего белья.
— Тебе нравятся цвета моего клана? Мне они кажутся весьма привлекательными.
— Мсье Эррол, ради Бога. Мы можем разговаривать не как дети, а как взрослые люди? Нельзя же всю жизнь оставаться ребенком, каким бы прекрасным ни казался такой шанс. В конце концов я проделал путь в тысячу миль не для того, чтобы восстановить жизнь двора Людовика Шестнадцатого! Я собираюсь возродить цивилизацию и полагаюсь на вашу помощь как местного лидера.
Джосс печально улыбнулся.
— Боюсь, я тут не велик лидер, Тонио. Не то чтобы здешний народ было трудно вести за собой. Лучше всех это получается у лорда Деламэра с супругой и у Глэдис — она, кстати, мэр Найроби.
Сент-Экс тотчас вскочил:
— Тогда мне к ним! Мы должны начать собирать единомышленников!
— Не совсем понимаю, что у вас в планах, Тонио, но если ваш замысел имеет какое-то отношение к полету, можете сразу же поставить на нем крест.
— Поставить крест? Почему?
— Глэдис издала указ, запрещающий полеты, чтобы сэкономить горючее для наземного транспорта. Ведь бензин никто больше не производит, а если и производит, то нам не доставляет. Уже много месяцев в воздух не поднимался ни один самолет. Поэтому-то мы и удивились, когда появился ты.
Сент-Экс не мог подобрать слов:
— Но… но это нелепица! Авиация — основа восстановления цивилизации. Без нее мы превратимся в дикарей! — Его взгляд упал на «То, что будет» — обложка книги сморщилась, приняв дозу разлитого спиртного. Сент-Экс поднял томик, который так лелеял — ныне от него исходил запах алкоголя. — Посмотри, здесь ответ на все! Ваш же Герберт Уэллс много лет назад предсказал, как будут разворачиваться события, когда о них еще никто и не помышлял. Я сам однажды с ним разговаривал и уверяю: он гений! Правда, война не состоялась, но лишь потому, что ее опередила чума. Гитлер явно намеревался вторгнуться в соседние страны, и лишь массовое вымирание народа подорвало его планы.
Джосс задумался.
— Да уж. Когда у тебя, да и у твоего врага, солдаты, граждане и политики превращаются в дырявые мешки крови и разлагающихся органов, любая агрессия сойдет на нет. Упущение, что никто не додумался до такого раньше. Слушай, тебе интересно узнать мою теорию касательно того, почему мы, африканизированные белые кенийцы, обладаем относительно стойким иммунитетом, как и местные?
Новость застала Сент-Экса врасплох:
— Почему?
— По сути, мы изначально иммунизированы, как дикари. В этой стране распространена болотная лихорадка, малярия, дизентерия, холера, брюшной тиф, бубонная чума, летаргический энцефалит, и это далеко не все. Пережив такое, мы выработали определенный уровень защиты от безымянного кровавого поноса.
Сент-Экс вспомнил болезни, которые перенес: африканские, азиатские и южноамериканские.
— Логично. Твоя теория мало отличается от тех, которые мне доводилось слышать. Разве ты не понимаешь, — продолжал летчик с нарастающей горячностью, — что возлагает на вас такая улыбка Фортуны? В ваших руках спасение мира!
— Тонио, вот эта кучка людей — к которой всецело принадлежу и я — провела двадцать лет в праздности и роскоши, потакая своим самым нездоровым желаниям. У них не было намерения внести свой вклад в мировую империю, даже когда она существовала. С чего они станут напрягаться, чтобы ее возродить? Призывать их — все равно что хлестать мертвую кобылу.
— Я отказываюсь верить, что так думают все! Я прочешу всю эту землю, пока не найду людей, способных на подвиги и бескорыстную самоотдачу!
Джосс зевнул.
— А вот сейчас ты говоришь, как старина Берил…
— Берил? Не имеешь ли ты в виду Берил Маркхэм? Я думал, она осталась в Америке…
— Ну, если она осталась в Америке, то на ее ранчо в Нгоро живет чертовски умная самозванка.
— Мсье Эррол, вы обязаны немедля одолжить мне машину.
— Ого! Сомневаюсь, Тонио. Ты уже обошелся мне в недельную норму бензина, когда я послал за доктором Винтом. Могу предложить лошадь. Не лучшую, конечно, как понимаешь. Мы держим их для поло. Та, что я тебе дам, вполне сгодится.
— Но я никогда не ездил верхом!
— Надо учиться. За лошадьми будущее!
— Ни за что! Я отрицаю такой пессимистичный взгляд!
Послышался женский голос:
— Браво! Браво!
В дверях стояла босоногая Кики Престон — в пижаме, с взъерошенными волосами.
— Какой пыл! Какая энергия! Возьми меня с собой, Тонио! Отвези меня на Луну, ты, горилла, ты…
— О чем она говорит? — спросил Сент-Экс хозяина дома.
Джосс улыбнулся.
— Полагаю, она хочет быть твоим вторым пилотом или занять иное подобное место.
— Она умеет водить самолет?
— Нет. Но она является владельцем самолета.
— Прекрасно! Передай ей, что скоро представится шанс претворить мечты в жизнь.
— В этом нет необходимости. Она и так всю жизнь притворяется.
Земля вокруг Нгоро находится на семи тысячах футах над уровнем моря, на горе Мо-Эскарпман, где открытые пастбища с высокой травой сменяются густыми лесами можжевельника, акаций и красного дуба. Прохладный воздух придает силы, виды захватывают дух. Справа от Сент-Экса, устремившего взор на север, простиралась бескрайняя изумрудная долина Ронгаи с зеленовато-синими холмами Моло и виднеющейся вдали вершиной потухшего вулкана Мененгаи. В тех местах создается впечатление, будто едешь по краю излюбленного сада богов.
Несмотря на захватывающий пейзаж, все внимание Сент-Экса было поглощено болью в ягодицах и бедрах. Он даже пришел в дурное расположение духа от подсмеивающейся над ним красоты. Оказавшись без собеседников, непомерно словоохотливый Сент-Экс на третий день путешествия дошел до того, что начал жаловаться вслух.
— Подумать только, я мог бы пролететь то же расстояние меньше, чем за час! Я, которому под стать за раз покрыть всю протяженность Альп! Как же низко пали могучие мира сего! Не только я, конечно, но и великая научная мечта двадцатого века. Увы, какой смысл желать, чтобы все обстояло иначе? Да сейчас мне сгодился бы даже чертов поезд. Так ведь ввиду отсутствия запасных частей они боятся слишком часто его гонять, созывают совет для каждой отправки, спорят и едва не дерутся. Какая нерешительность! Трусость! И подумать только, ведь они — последняя надежда человечества! Были бы у Франции более
