ПОСЛУШАЙ, ПОНЮХАЙ, ПОЧУВСТВУЙ. Бизнесмены изучали содержимое своих дипломатов. Короче, не было ни одного, кто тем или иным способом не обрабатывал данные.
Внезапно Хоуи это показалось очень странным.
Двери, дребезжа, раздвинулись, и вслед за Херрингбоном Хоуи вышел на платформу.
В толчее Хоуи пропустил название станции, но если это и впрямь была нужная, то он приблизительно знал, где им полагается быть — согласно адресу на конверте. И когда они поднялись на улицу, все до последнего запахи и звуки подтвердили его догадку.
Они очутились посреди Гарлема, где в номерах домов на перекрестках красовались трехзначные числа, где сам воздух пропитался музыкой и нищетой, а бары были такими крутыми, что даже не имели названий.
Быстро сориентировавшись, Хоуи сказал:
— О'кей, Рыжий, думаю, нам нужно пройти три квартала на восток. Шевели ногами. Времени без четверти одиннадцать.
Они тронулись в путь.
На первом перекрестке путь им преградил поток машин, поэтому пришлось переждать, когда переменится свет. Когда же наконец загорелся зеленый, Хоуи заметил электронное табло ИДИТЕ. Оно барахлило, и на нем значилось:
НЕ ИДИТЕ ИДИТЕ
Табло на втором перекрестке тоже было сломано и гласило:
ИДИТЕ НЕ ИДИТЕ
А третье говорило просто:
НЕ
Теперь они оказались на Ленокс-авеню. Посмотрев на номера домов, Хоуи всего в двух шагах отыскал нужный. Он направился к дому, но остановился, поставив ногу на первую ступеньку крыльца. Над дверью висела большая, грубо намалеванная вывеска:
ДОБРО-ПОЖАЛОВАТЬ-ТЕБЕ-ВЗЫЩУЩЕМУ-КРОВИ-АГНЦА-КОНГРЕГАЦИОНАЛИСТСКАЯ-ЦЕРКОВЬ- ГОСПОДА-НАШЕГО-ИИСУСА-ХРИСТА
Хоуи порылся по глубоким карманам, пока не нашел конверт.
— Преподобный мистер Неувядаемый. М-да, логично. Ладно, пошли, Рыжий. Время поджимает.
Оба курьера вступили в здание церкви.
Внутри их приветствовала дружелюбная чернокожая женщина в цветастом платье, которая согласилась проводить их к преподобному Неувядаемому. Они прошли через несколько помещений (одно оказалось заставленным складными стульями залом) в кабинет, в дверях которого толклись самые разные люди. Фоном атмосфере лихорадочной деятельности служило включенное радио.
За письменным столом сидел толстяк в дорогом костюме. Кожа у него была цвета блестящего каштана, волосы — жесткие от какого-то геля, пальцы усеяны кольцами. Иными словами, что-то среднее между игроком с речного пароходика и импресарио боксера. Занят он был тем, что отдавал приказы.
— Гарольд, я хочу, чтобы ты занялся прохудившейся трубой в кухне для бедных. Ее нужно починить до ужина. Олвин, позвони в приемную мэра напомнить, что муниципальный бассейн нужно открыть до конца школьных занятий. Фред, позвони лейтенанту Вейверли и узнай насчет усиленных патрулей в кварталах.
Люди спешили подчиниться, и вскоре Хоуи и Херрингбон остались наедине с Неувядаемым. Смерив Хоуи взглядом, священник спросил:
— У тебя для меня что-то есть, сынок?
Хоуи протянул конверт, и священник его взял.
— Ответ ожидается? — спросил Неувядаемый.
Преисполнившись создания собственной важности по завершении первого задания, Хоуи ответил:
— А то. Мне лучше подождать.
Яростно протестуя, Херрингбон замотал морковного цвета головой на тощей шее. Схватив Хоуи за рукав, он попытался вытащить его из кабинета. Хоуи уперся, и вскоре Херрингбон сдался и с горестным видом остался ждать возле двери.
Преподобный Неувядаемый длинным ногтем вскрыл конверт.
Было ровно одиннадцать утра.
Пока Неувядаемый читал, музыка по радио внезапно смолкла и голос диктора произнес:
— Присяжные только что вынесли вердикт по делу Уорвика, в прошлом месяце надвое расколовшему город. Офицер Уорвик, обвиняемый в том, что по халатности застрелил трех безоружных чернокожих подростков, был признан невиновным по всем статьям. На этом мы возвращаемся к объявленной ранее программе.
Лицо священника потемнело, как грозовая туча. Он угрожающе глянул на Хоуи, потом перевел взгляд на документ, потом снова на Хоуи.
— Знаешь, что это такое, сынок?
Хоуи занервничал.
— Нет, сэр.
Опрокинув стул, с грохотом упавший на пол, Неувядаемый вскочил. Хоуи настороженно попятился, пока не оказался вровень с Херригбоном. В дверях появились привлеченные шумом прихожане.
— Это фотокопия отчета тайной полиции, который доказывает виновность Уорвика! — дрожа от праведного гнева, выкрикнул Неувядаемый.
Люди за спиной у Хоуи угрюмо забормотали.
— Проклятие! Кое-кто за это заплатит! — возвестил Неувядаемый. — Мы прикрываем этот город.
Из толпы в дверях раздались одобрительные крики. Хоуи почувствовал, как холодок ползет у него по готовому вот-вот надломиться хребту. Ему конец.
Внезапно Херрингбон воздел руки и выкрикнул:
— Изобильный! Увальни несут боль! Свихнутые теченья влияют на всех лошадей, на черных, холодных и меловых! Свет, ад, опаленный, изжога! Слоны!
Толпа попятилась.
— Глоссолалия! Он говорит на языках! На него снизошел Святой дух! Пропустите его!
На подгибающихся ногах Хоуи последовал за Херрингбоном по узкому проходу в толпе чернокожих, на лицах которых читались одновременно страх и изумление.
Им удалось добраться до подземки и сесть в последний поезд к центру до того, как начались первые беспорядки.
3
«Кто-то должен проиграть».
