поля, на которых сейчас, трудно было представить, хозяйничали немцы. А здесь всё дышало спокойствием, в небе проплывали на север стаи журавлей, летели они довольно высоко — значит, будет тепло. Я поймал себя на мысли, что и мы, артековцы, чем-то похожи на этих странствующих птиц — летим, вот снова на новое место, и тоже — ранней весной. Первые весенние цветы горицвета, чабреца тянулись к поднимавшемуся солнышку, над землёй поднимался тёплый пар, жаворонки состязались в сольном пении.
После завтрака ребята в ожидании трактора устроили военную игру, разделившись на две группы. Мы ушли далеко в степь, перебегая от одного куста прошлогодней полыни к другому, маскируясь в складках местности, как настоящие солдаты. Вдруг, у кого-то из-под ног выскочил длинноногий заяц и в испуге попрыгал к долине. Ребята забыли об игре и бросились ему наперерез. Поймать его, конечно, мы не смогли, ведь косой бегал здорово, но устали изрядно.
В полдень приехал трактор с арбой, погрузили самые необходимые вещи и продукты питания, с ними отправились почти все ребята, а мы с Беней и Ниной остались с оставшимся имуществом.
Нина шутила:
— Вы теперь меня охраняйте, а не эти бочки.
— Нам и самим страшновато! — признался Беня.
— Будем охранять каждый сам себя и своего соседа! — шутили мы.
Я достал баян, и над вечерней степью поплыла лирическая мелодия. Утром все проснулись почти одновременно. Проверили имущество — всё было на месте.
— Варить что-нибудь будем? — спросил я остальных.
Беня отказался. Я ему объяснил свои сомнения:
— Как-то неудобно перед Ниной, скажет: как остались втроём, так не сочли за нужное поухаживать за единственной женщиной. Это — не по-джентльменски!
— Знаешь что, — предложил Беня, — то, что мы сварим, Нина не захочет, а давай лучше угостим её вареньем!
— Где ты его возьмёшь?
— Вот тебе раз! А вон — в бочках! Арбузное варенье.
— А не выругает нас Нина за самоуправство?
— А мы сделаем ей приятный сюрприз: наполним баночку и забьём бочку снова, — пусть догадывается, где мы его взяли! — настаивал Беня.
— Ну, давай, — была, не была! — согласился я.
Мы принялись открывать бочку. Беня извлек молоток, щипцы и начал сбивать обручи с одной стороны бочки. Они сползли без особых усилий. Шум привлёк внимание Нины.
— Что вы там стучите?
— Да это мы подправляем обручи на бочках с брынзой, немного сползли, — соврал Беня.
— Смотрите, осторожно! — не поднимаясь, порекомендовала вожатая.
Мы вытащили дно, наполнили три баночки ароматным вареньем и принялись закрывать бочку, выполняя предыдущую работу в обратной последовательности. Но не тут то было! С большим трудом мы вставили и забили дно, провозившись несколько минут. Стали натягивать обруч, а он почему-то не налезал. Уже солнышко поднялось над зелёной степью, а мы всё возились с непослушным обручем, а он не лез и всё! Мы даже вспотели от напряжения.
— Одно из двух, — размышлял Беня, — или бочка потолстела, или обруч сузился.
— Ты кумекай, как обруч набить, не то — нам набьют, сейчас не время философствовать!
— Набить — не штука, дай лишь натащить, а там он пойдёт, как миленький!
И мы снова склонились над бочкой. Хорошо, что Нина не поднималась, у неё побаливала голова, она попросила лишь воды.
Где-то вдали послышался рокот трактора, хотя его самого ещё не было видно.
— Вот ещё морока! Куда тот трактор спешит, будто здесь горит!
Меня осенила мысль:
— Давай быстро верёвку!
Беня разыскал бельевую верёвку, вдвоём начали обвязывать верхнюю часть бочки, крепко стянули концы, завязали узел.
— Скрути палкой ещё туже! Вот так. Набивай!
Беня схватил молоток, обручи — о, чудо! Непослушный ранее обруч медленно стал на своё прежнее место. Быстро набили и второй. Трактор выползал из степной бирюзовой дали, приближаясь к долине.
Мы подошли к Нине с баночкой:
— Угощайтесь, пожалуйста!
— Благодарю, мне не хочется. А вы быстро уничтожайте свою «брынзу»! — и она звонко рассмеялась. — Тоже мне — конспираторы!
Хотя и с большим усилием, но как раз вовремя мы доели арбузный нектар, — подъехал трактор с завхозом Карпенко.
Быстро погрузили имущество в арбу и двинулись навстречу неведомому. В лицо светило майское ласковое солнышко, а над головой невидимый жаворонок звонко напевал весеннюю симфонию.
СЕРЕБРЯНЫЕ ПРУДЫ
Бывают в жизни люди, до конца преданные своему делу, всю жизнь одержимые одной целью. В советское время, когда труд стал свободным и творческим, — такая черта вполне естественна. Однако были энтузиасты своего дела и в дореволюционной России, где в условиях царского гнёта и тёмной реакции ярко вспыхивали отдельные самородки, таланты. Это были простые русские патриоты-новаторы. Из их среды выросли известные учёные, чьи имена прославили Россию далеко за её пределами.
Одним из таких новаторов был малоизвестный мелиоратор Жеребцов. Он перед Октябрьской революцией на собственные средства создал в степи чудесный оазис возле искусственных водоёмов. Рассказывают, что воду привозили бочками за тридцать километров из Фролово. Так появилось в задонских степях название — «Серебряные Пруды».
Почему — серебряные? Почему не голубые или синие? Возможно, потому, что вода стоила больших денег — много серебра, а, возможно, сверкание волн на искусственных прудах среди изумрудной зелени искусственных насаждений и степной растительности напоминало их создателю и людям переливы серебряных драгоценностей, украшений. Неизвестно. Во всяком случае, простой инженер-мелиоратор, энтузиаст своего дела увековечил своё имя, создав в степи зелёный уголок со сверкающей гладью девяти больших прудов. Уровень воды в них был разный, избыток воды в одном из них в необходимых случаях можно было при помощи подземных труб перепустить в другой, регулируя водный режим всего хозяйства.
В годы Советской власти здесь был открыт для трудящихся санаторий, было создано крупное подсобное хозяйство. Здесь усердно поработали опытные садоводы и цветоводы-декораторы, преобразовав зелень оазиса в благоухающий уголок с прекрасными аллеями, клумбами, газонами. Изящные деревянные домики для отдыхающих чудесно вписывались в культурный ландшафт, образуя ансамбль неповторимой красоты и изящества.
В прудах разводили карпов, расплодилось множество раков.
Уже почти год санаторий был без отдыхающих, подсобное хозяйство сдавало свою продукцию в госпитали.
В такой очаровательный уголок переехал Артек. Ребята были как бы замыкающими в многоликой колонне санаторных отдыхающих.
