Клей готов был выдавить из нее всю жизнь до капли, и ему было плевать на то, что он делает.
Беззаботный непосредственный Клей, всегда полагавшийся на то, что считал неизменным. Никогда не задумывавшийся над последствиями. Он, что всегда смотрел на нее как на бездонный источник денег, в водах которого его корабль никогда не сядет на мель, поскольку, когда все деньги иссякнут, ни ее, ни его уже не будет в живых.
Клей никогда ничего не понимал. Она это видела с беспощадной ясностью и при этом испытывала непростительное желание оставить все как есть.
– Ну что же, – повторила Оливия, слишком хорошо зная, что за этим последует, – сердцем и душой ты всегда стремился в Новый Орлеан, Клей. Думаю, тебе понравится жить там постоянно.
– Думаю, понравится, – холодно ответил сын, встречаясь с матерью взглядом, – как только я обустроюсь там как полагается. Думаю, ты поняла, что я имею в виду, мама.
– Я в самом деле понимаю, – сказала она. Она и представить не могла, как это будет больно. – Я понимаю и то, что у меня хватило глупости передать тебе документ на право собственности. Теперь ты поступишь с ним по своему усмотрению.
– Мама, – начал было Клей, но вовремя остановился. Он не станет ее ни о чем умолять. Он не станет... Но в какой-то миг, словно озаренный молнией, он увидел все, что теряет, заняв столь упрямую позицию: власть, ошеломляющую власть, что он имел здесь. Власть над жизнями многих, позволяющая ему поступать как заблагорассудится. В Новом Орлеане такого не будет. Если только он не согласится платить за удовольствие.
Но почему бы нет?
Клей гордо поднял голову. Пусть этот ублюдок, его братец, поставит имение на ноги, заставит его давать доход, вытянет из него все, что можно, а там... Всякое случается в жизни. А тем временем можно продать Оринду, и, быть может, настроение у него изменится к лучшему.
А если нет?
Так всегда под рукой есть эта вечно скулящая Дейн Темплтон: там денег немерено, и он готов жениться, чтобы присвоить их. Надо лишь, чтобы Гарри согласился их ему дать.
А если и тут ничего не выйдет... Ладно, об этом можно подумать позже. Не думает же Дейн, что отец ее будет жить вечно...
В конечном итоге так оно и вышло: мать смогла договориться с изменщиком, предателем семьи. По правде говоря, он вполне был в силах поставить Бонтер на ноги, сделать предприятие рентабельным. А когда деньги потекут рекой, а Оливия дойдет до отчаяния, тоскуя по младшему сыну, он объявится с полными карманами золота, полученными в результате настоящей мужской работы – за игорным столом.
Надо лишь проявить терпение, тогда Бонтер со всеми его богатствами окажется снова в его распоряжении. Все остальное может подождать.
– Я уезжаю, – сказал Клей решительно.
– Ничего другого я не ждала, – ответила Оливия.
Он направился было к двери, но обернулся и сказал:
– Это так глупо, мама, позволить Флинту вернуться и отдать ему плантацию. Ведь ты даже не знаешь, что он может сделать.
– Зато я знаю, что не можешь сделать ты. Хотя ты мог бы сделать для нас что-то большее...
– Лидия будет в бешенстве.
– Я была бы весьма тебе обязана, если бы ты пригласил ее пожить с тобой в Новом Орлеане.
– Мама...
– Не надо больше угроз, Клей. Я поговорю с Лидией, когда она вернется из Сент-Франсисвилла. Будь любезен, сообщи мне свой адрес, когда устроишься. Больше мне нечего тебе сказать.
– И мне тоже, мама, – обиженно бросил с лестницы сын. – Помни, это был твой выбор, а не мой.
– О нет, – пробормотала Оливия, глядя ему вслед, покуда он не скрылся из вида. – О нет, это был твой выбор, мой мальчик. И ты сделал его очень и очень давно...
Она никогда так близко не подъезжала к Бонтеру. Они всегда встречались в полях Монтелета или внизу, в Оринде, куда никто никогда не приходил. К белому усадебному дому она никогда не приближалась на расстояние мушкетного выстрела. Она почувствовала, как ноги ее обмякли от страха, когда Бой свернул в аллею, ведущую к дому с величавыми колоннами.
Перспектива и в самом деле была пугающей. Дейн до сих пор не приходило в голову, что она скажет, как устроит свидание с Клеем. Единственное, что ей оставалось, это подойти к двери и постучать, вызвав прислугу.
Зачем она вообще явилась в этот дом? Иначе, как безумным, ее поступок назвать нельзя. Что, если Оливия Ратледж сейчас где-нибудь на веранде и видит ее? Что, если отец выследил ее? Что, если Клея здесь не было и нет?
Дейн спокойно рассчитывала шансы, а Бой пританцовывал на месте, ожидая, пока хозяйка примет решение. Нет, к дому она не пойдет. По крайней мере сейчас. Девушке смертельно не хотелось встречаться с Оливией.
Она прикусила губу. С чего бы ей так нервничать? В конце концов, этот дом с колоннами мало чем отличался от того, где жила она. И тот мужчина, что жил там, злейший враг ее отца, уже умер. Что такого страшного может сделать с ней Оливия, обнаружив, что она, Дейн, посмела проникнуть на территорию, принадлежавшую ей?
Девушка полагала, что женщина может ее прогнать. Забавное будет зрелище: Оливия, грозящая метлой. Нет, Оливия никогда до такого не опустится.
