— Реджинальд! Слава Богу, Джереми!
— Вон они, видишь?! Хранители книг, должно быть, уже потирают руки от восторга! Он наверняка сделает ей предложение, и что будет со мной? Впереди ничего, кроме позора и разорения.
Джереми воззрился на кружившуюся по залу парочку. Похоже, Ролтон решил окончательно скомпрометировать Реджину. Его руки судорожно сжались в кулаки. Ролтон не получит ее, будь он проклят!
— Он использует ее, — повторил он вслух, словно пытаясь убедить себя. — Представляете, как взлетят ставки! Не волнуйтесь, Реджинальд, все не так уж плохо.
— Мне кажется, что она искренне наслаждается каждой минутой общения с ним, и, клянусь Богом, я скорее запру ее в монастырь, чем увижу, как она идет с ним к алтарю. Дьявол, да я скорее увижу, как она выходит за тебя…
И он рассерженно выбежал из зала, оставив Джереми ошеломленно смотреть ему вслед. Жениться на ней?
«Он никогда не женится на мне… вот и конец игры. Результат всех глупостей, которые я наделала… разве мало предупреждали женщин: мужчина не будет верен той, которую может получить даром, без особых просьб и усилий.
Даже брак с мистером Ролтоном предпочтительнее участи одинокой старой девы…
Существование содержанки отнюдь не радостно.
И самое лучшее… Но разве об этом говорят вслух?»
Эти мысли окрашивали черным цветом все связанное с мистером Рол тон ом.
— Но ты сама говорила, что это твое единственное желание, — подчеркнула Ансилла. — Твердила, что бросишь его к своим ногам и сделаешь своим мужем. И вот он практически стоит на коленях и молит тебя о любви, а ты вдруг отказываешься!
— Это была всего лишь шутка, Ансилла. Я и представить не могла, что неприятности покатятся, как снежный ком!
— Но он откровенно ухаживает за тобой, благоразумно оставляя про запас и других кандидаток. Но при этом, заметь, постоянно возвращается к тебе. Вне всякого сомнения, он готов сделать предложение.
У Джереми руки чесались прикончить кого-нибудь, его трясло от злости и бешенства.
«…Жениться на ней…
Брать ее постоянно… в любое время… не бояться, что надоешь ей… изматывать ее… иначе конец их связи… и кто будет пользовать ее после него… ее верность… все достанется ему, и только ему…
Разве теперь он сможет жить без этого?!
Жениться на ней… естественное завершение игры в наслаждение.
Жениться на ней…»
— Если он посватается, — нерешительно начала Реджина, — а шансы на это, очевидно; велики, я соглашусь.
Реджинальд устало прикрыл глаза.
— Вероятно, ничего другого не остается, но не такого мужа я желал бы своей дочери.
— Слишком уж большая шумиха поднялась. Не вижу другого выхода, тем более что, как ты и предсказывал, вся эта суматоха скоро не уляжется.
Так и случилось. До конца месяца оставалось всего два дня, и светский Лондон затаил дыхание. Ролтон готовился объявить о своем решении.
Кошмар какой-то! Подумать только, что можно заставить кого-то пойти под венец против желания, потому, что окружающие этого и ждут! О, если бы не проклятое пари и не ее злосчастный план! И теперь всякие отношения с Джереми должны прекратиться.
Но если Ролтон все же не решится? Следует ли расставаться с Джереми?
После короткого разговора с отцом Реджина долго мерила шагами библиотеку. Достойный урок, ничего не скажешь. Свобода, к которой она так стремилась, сексуальная или любая другая, существует только в мечтах. Она такая же рабыня, как и остальные женщины, рабыня приличий и законов общества. А не темных, исступленных ночей с Джереми. И кроме того, она все же хотела замужества и детей. И не желала проводить дни и ночи, страшась той минуты, когда надоест ему, и того, что за этим последует.
Ей нужна жизнь, не ограниченная стенами спальни!
Обнаружилось, что у нее неподходящие характер и темперамент для содержанки. Воля, тело, желание, ненасытная потребность, но не темперамент. Она так же прозаична, как и любая провинциальная мисс. Она не способна отринуть чувства, страхи, опасения… В этом, должно быть, и кроется различие между примерной женой и содержанкой.
И если ее мужем суждено стать Ролтону, что ж, пусть так и будет. Она скажет об этом Джереми… сегодня ночью.
Идея медленно обретала формы, становилась все настойчивее, и Джереми внезапно осознал, что больше не видит в ней озорного ребенка, которого знал столько лет. Перед ним женщина — упрямая, умная, гордая, отличающаяся необычайной красотой и элегантностью. Личность.
Она чувственна, неотразимо притягательна. Настолько, что сама мысль о ней возбуждает его. Вот и сейчас он едва не излился прямо в панталоны… Как можно жить с сознанием, что своими руками отдал ее в руки другого?! Что этот другой долбит ее днями и ночами?!
Он пришел, как всегда, словно ночная тень, и, как покорная любовница, она ждала его, ждала в последний раз, чтобы насладиться им, оставить бесценные воспоминания, прежде чем попрощаться навсегда.
Джереми не нуждался в постельных играх; она уже ждала его, обнаженная и нетерпеливая. Оставалось только сунуть ключ в замочную скважину, а свой пенис — в ее жаркую плоть, чтобы снова и снова стать единым целым. Он извергся. Кончил. Снова взял ее. До изнеможения, до беспамятства, брал и брал. И когда они оба уже задыхались, измученные, удовлетворенные, он опять взял ее. Словно хотел навсегда поставить на ней клеймо своего владения, заполнить до такой степени, чтобы ни один мужчина не смог занять его место.
Даже в самый разгар ослепительного блаженства Реджину преследовала страшная мысль: он откуда-то знает, что это их последняя встреча. Он же не знал ничего, кроме того, что не желает покидать ее или отдавать другому. Он хотел остаться в ней навечно, замучить до потери сознания. Жениться на ней!
Рассвет настал слишком рано.
— Джереми…
— Не сейчас, мне нужны твои соски.
— Тебе всегда нужны только мои соски.
— Верно, и над этим стоит серьезно задуматься.
Свет, проникавший сквозь щель между шторами, знаменовал начало и конец.
Реджина затаила дыхание, когда он стал перекатывать языком ее удлинившийся сосок.
— Джереми…
— Ш-ш…
Сейчас она должна сказать об этом, но говорить не было сил. Однако ему пришлось остановиться, потому что в дверь яростно стучали.
— Джереми…
— Реджина!
— О Боже, отец!
Она попыталась прикрыть груди, но Джереми не отпускал ее.
— Ш-ш…
— Реджина, ты спишь? Проснись! У меня новости… совершенно невероятные новости…
— Джереми! — прошептала она, вырываясь. — Я должна ему ответить!
— Сначала ответь мне.
— Что? — Она спустила ноги с кровати, схватила первую попавшуюся под руку тряпку и завернулась в нее. — Что ответить?
— Выходи за меня замуж.
— Что?!
