А был ли у них выбор после того, как он пометил ее своим клеймом и давным-давно предъявил на нее права? Клеймо на ее груди все еще не выцвело, напоминая о том, что между ними было. Даже Мортон оказался бессилен изменить это. Через какие только испытания они не прошли! Ни один мужчина не мог с ним сравниться. Теперь-то она в этом твердо уверена. Ни один не смог бы жить с ней, зная обо всех ее грехах.
Он был единственным, в чьих объятиях она трепетала, кто заставил ее умолять о близости. Для него она навсегда останется ханум, как он для нее кади. Выйти за него замуж… Выйти по-настоящему.
Жизнь с ним – это ее реальность. Дом, ферма, семья. Стесняющие тело корсеты и ограничения. И воспоминания об их мирке. Палатка, и никаких запретов и ограничений.
На следующей неделе они отплыли в Южную Америку. И там выяснилось, что он богат, владеет фермами по выведению породистых жеребцов, что у него есть земля и деньги и что теперь она может не возвращаться в Элинг, если не захочет. Он наймет управляющих для своих ферм и будет импортировать в Англию своих лошадей, купит земли в Англии на новом месте, где ничто не напомнит о прошлом. И все это стало возможным, когда она покинула Вэлли.
– Тебе незачем жениться на мне, – возражала Джорджиана, – ведь все, кроме Мортона, поверили в наш брак.
– Нет, мы представим доказательства того, что наш брак не фикция, – возразил Чарлз. – Только этого я и хочу.
– Ты на самом-то деле хочешь получить Элинг?
– Ради всего святого, Джорджиана. Черт с ним, с этим Элингом. Продай его, если хочешь. Я не джентльмен, и уж тебе это известно лучше, чем кому бы то ни было. Поэтому он мне ни к чему.
Она во все глаза смотрела на него. Все было возможно. Все, что делают остальные. Например, вступить в брак. Обзавестись семьей. Он тоже пристально смотрел на нее. Она была так прекрасна, его королева. Жизнь без нее не имела смысла. Он поцеловал ее в губы.
– Ты сможешь бегать по дому обнаженной, если захочешь, – прошептал он. – И тебе никогда не понадобится одежда.
– Это мой любимый костюм, – вздохнула Джорджиана, отвечая на его поцелуй, чувствуя, как зарождается в ней желание. – О Господи! Как хорошо! Я хочу тебя.
Он знал каждый дюйм ее тела, все тело, кроме губ и вкуса ее поцелуев. И не мог пресытиться ею. Все его тело вибрировало от желания, и ее тело отвечало на призыв. Это было нечто совсем иное, незнакомое. Оба они изменились. У него возникло ощущение, будто они вышли наконец из темницы, вдохнули свежего воздуха и вошли в рай, чтобы начать новую жизнь. Ведь оба были грешниками.
– Теперь нет никаких препятствий, Чарлз, никаких помех.
– На тебе черт знает сколько одежды, – пробормотал он.
– Я сумею найти выход, кади.
Он неохотно отстранился:
– Знаешь что, ханум? Давай-ка сделаем все, как велит традиция, – не будем спать вместе до свадьбы.
– Это невозможно, – пробормотала она.
– Все возможно. – Он так желал ее. Теперь он мог целовать ее сколько угодно. – Но ведь придется подождать всего несколько дней. И я ничего не имею против поцелуев.
Она с готовностью подставила ему губы, подумав при этом, что поцелуями они не ограничатся.
