— Брось, мам! Ты это, типа, серьезно?
— Для тебя это единственная возможность. А доску я буду хранить под замком в своей спальне.
Он преувеличенно громко вздохнул, но вынужден был согласиться.
Кроме того, она потребовала, чтобы сын регулярно ей звонил, а домой являлся не позднее чем через двадцать минут после окончания занятий в школе. Ее позабавило выражение его лица, когда она сообщила, что у полиции есть договоренность с местной телефонной компанией, которая позволяет отслеживать местонахождение любого мобильника, даже если тот отключен. (И это была истинная правда, вот только Бринн не сказала, что нарушила бы закон, устроив электронную слежку за членом семьи.)
Но если бунтарские замашки Джоуи ей удалось взять под контроль, то с его реакцией на уход Грэма она ничего не могла поделать. Хотя муж регулярно созванивался с приемным сыном, Джоуи болезненно воспринял их разрыв, и она не знала, как исправить положение. В конце концов, не она же ушла из дома. Что ж, придется справиться и с этим, хотя она понятия не имела — как.
Она отодвинула от себя тарелку с супом, раздумывая о том, сколь многое изменилось после той ночи.
«Та ночь». Эта фраза стала кодом ко всей ее жизни, обозначая куда как больше, чем хронологическая цепь событий.
Она снова осталась одна с раненой матерью на руках и проблемным сыном, за которым нужен глаз да глаз. И все же ничто в мире не могло помешать ей разыскать Мишель и Харта, чтобы над ними свершилось правосудие.
Бринн обдумывала, нельзя ли извлечь хотя бы крупицу полезной информации из недавних встреч с полицейским и агентом ФБР, когда вдруг обратила внимание на воцарившуюся в баре тишину.
Он совершенно опустел. Не было ни официантки, ни мальчишки-уборщика, ни самого бармена.
И тут она вспомнила, что заметила невысокого мужчину, шедшего за ней следом от полицейского участка. Тогда она не придала этому значения, но теперь ей показалось странным, что, стоило ей задержаться у витрины, как мужчина тоже остановился, чтобы позвонить по телефону. Впрочем, он мог только делать вид.
Встревоженная, она хотела подняться, но почувствовала сквозняк от открывшейся с улицы двери и поняла, что в бар кто-то вошел, по меньшей мере двое.
Бринн застыла на месте. Пистолет был у нее под полой пиджака, а поверх него она надела еще и плащ. Она умрет, не успев расстегнуть и двух пуговиц.
Оставалось только обернуться.
Что она и сделала, готовая встретиться взглядом с серыми глазами Харта, наводящего пистолет, чтобы убить ее.
Более высокий и массивный из двоих мужчин, которому было за шестьдесят, сказал:
— Добрый день, детектив. Я Стэнли Манкевиц.
Она кивнула в ответ.
— Я в звании помощника шерифа.
Второй — хлипкий и больше похожий на подростка — был тем самым мужчиной, что шел за ней прежде. На лице его играла легкая улыбка, но не чувство юмора служило ее источником. Он просто молчал.
Манкевиц взгромоздился на соседний с ней высокий стул у стойки бара со словами:
— Вы позволите?
— Уж не собираетесь ли вы меня похитить?
Ее слова его удивили.
— Нет, что вы, помощник шерифа Маккензи, вы свободны уйти отсюда в любой момент. Скажете тоже — похитить!
Он сделал знак своему сопровождающему, и тот уселся за ближайший столик.
За стойкой снова возник бармен и посмотрел на Манкевица.
— Мне только кофе. И диетическую колу для моего друга, — кивнул он в сторону столика.
Бармен поставил на стойку кофе и отнес колу приятелю Манкевица.
— Вам принести что-нибудь еще? — спросил он Бринн таким тоном, словно интересовался, не хочет ли она десерт в качестве последнего желания.
Она покачала головой.
— Только счет, пожалуйста.
Манкевиц тщательно подготовился к приему кофе, добавив сливок, пакетик сахара и чуть-чуть сахарозы. Потом сказал:
— Как я слышал, у вас выдалась тяжелая ночка пару недель назад.
«Эта ночь…»
— И откуда же вам об этом известно?
— Я смотрю выпуски новостей.
Он был окружен аурой полнейшей уверенности в себе, которая, с одной стороны, подействовала на Бринн успокаивающе, поскольку она поняла, что в этот момент ее жизни ничто не угрожает, но, с другой, внушала тревогу. Словно он обладал неким иным оружием, неким знанием, с помощью которого мог разрушить ее жизнь, не прибегая к насилию. Казалось, у него все под контролем.
В этом смысле он напоминал ей Харта.
— Владеть информацией очень важно, — продолжал профсоюзный босс. — Когда я был еще мальчишкой, задолго до вашего рождения, у нас передавали местные новости — ровно в пять вечера, а потом общенациональные и международные. Уолтер Кронкайт, Хантли и Бринкли… Но всего полчаса. Мне этого всегда не хватало. Я люблю получать всю доступную информацию. Вот Си-эн-эн — это что надо. Я сделал их новости домашней страничкой на своем «Блэкберри».
— Но это не объясняет, как вы оказались здесь, ведь я и сама зашла сюда совершенно случайно… Если только вы каким-то образом не узнали заранее, что у меня намечена встреча в полицейском управлении Милуоки.
Несколько секунд он колебался — ее слова явно попали если не в цель, то очень близко.
— Допустим, я просто за вами следил.
— Вот он следил точно. — Бринн кивнула в сторону миниатюрного человечка.
Манкевиц улыбнулся, отхлебнул кофе и с сожалением посмотрел на вращающуюся витрину с пирожными.
— У нас с вами есть общие интересы, уважаемая помощник шерифа.
— В чем же?
— В том, чтобы найти убийцу Эммы Фельдман.
— А разве я не смотрю прямо сейчас, как он пьет дрянной кофе всего в полуярде от меня?
— Кофе действительно плохой. Как вы это поняли?
— По запаху.
Он показал на стакан с колой, стоявший рядом с ее тарелкой.
— А вы и мой приятель пьете эту гадость. Вот что воистину вредно. И, нет, вы не находитесь сейчас рядом с ее убийцей.
Она оглянулась через плечо. Второй мужчина попивал колу и просматривал свой «Блэкберри».
Интересно, что у него на домашней странице?
— Вряд ли в округе Кеноша вам приходится расследовать много убийств, — заметил Манкевиц. — И уж точно не таких, как это.
— Не таких, как эти, — поправила она. — Убитых было несколько.
Теперь, когда опасения за свою жизнь рассеялись и бармен был свидетелем разговора, хотя такого легко подкупить, она заговорила с вызовом, даже несколько раздраженно.
— Вы, разумеется, правы, — кивнул Манкевиц.
— Хотите знать, какими преступлениями нам приходится заниматься? — спросила Бринн. — Семейной поножовщиной. Случайным выстрелом из пистолета во время налета на супермаркет или автозаправку. Разборками между изготовителями мета.
— Страшная штука, этот наркотик. Действительно страшная.
