врачи.
После чего Мишель спустила в унитаз шестимесячную дозу прописанных Бланш средств против СПИДа, которые заменила другими пилюлями и детскими витаминами (их она добросовестно давала и ее детишкам).
И вот теперь дети стали ее собственными. Мишель любила их всем своим существом. Они, в свою очередь, беспрекословно слушались, обожали свою новую мать и, по выражению психоаналитика, к которому Мишель направил суд несколько лет назад, придавали хоть какой-то смысл ее в остальном совершенно пустому существованию. Но к черту мозгоправов! Мишель знала, чего хотела. Знала всегда.
Кстати, одним из трагических для нее последствий той апрельской ночи стало неожиданное появление мужа Бринн с пистолетом — из-за чего она лишилась Эми, еще одного ребенка, которого привела бы к себе в семью. Застрелив Бринн и Харта (Льюиса тоже, если бы с ним не разобрался Харт), она собиралась ускользнуть вместе с новой дочуркой.
Но не сложилось.
И это был дополнительный пункт в списке ее обвинений против Бринн Маккензи. Сейчас Мишель смотрела на Тори, показывавшую Ролфу свой рисунок. «Эта жирная свинья не твой отец, — злилась Мишель. — И не вздумай вбить себе в голову, что он твой папочка».
В этот момент зазвонил ее мобильный. Она взглянула на определившийся номер и сказала Ролфу:
— Это личный звонок. Мне нужно ответить.
Он равнодушно кивнул, похвалил рисунок девочки и снова уставился в экран телевизора.
Появился Брэд и протянул ей стакан содовой.
— Разве ты не видишь, что я разговариваю по телефону? — прошипела Мишель и закрылась в спальне. Потом с латиноамериканским акцентом сказала в трубку:
— «Харборсайд инн». Слушаю вас.
— Добрый день еще раз. Это помощник шерифа Маккензи из округа Кеноша. Вы мне звонили полчаса назад.
— А, конечно, госпожа. По поводу того гостя. С чемоданом.
— Да. Я проверила свое расписание. Могла бы приехать в Милуоки часам к пяти.
— Дайте подумать… Лучше в половине шестого. В пять у нас собрание работников гостиницы. — Мишель наслаждалась своей игрой.
«На самом деле я актриса…»
— Не проблема, подъеду чуть позже.
Она продиктовала Бринн адрес.
— До встречи.
Отключив телефон, Мишель зажмурилась. Бог это или Судьба… Спасибо!
Она открыла стенной шкаф и достала запертый на ключ чемодан. Отомкнула замки и переложила свой компактный глок в сумочку фирмы «Коуч». Мишель немного постояла у окна, ощущая одновременно волнение и радостное предвкушение. Потом вернулась в спальню к Ролфу.
— Звонили из дома престарелых. Моей тетушке совсем плохо.
Она покачала головой.
— Господи, до чего же жалко бедную женщину. Больно даже себе представить, что ей приходится терпеть.
— Мне тоже очень жаль, дорогая, — сказал он, видя скорбь на ее лице.
Мишель ненавидела нежные обращения и поморщилась.
— Мне нужно ее проведать.
— Это как пить дать… — Он вдруг нахмурился. — Кем она, говоришь, тебе приходится?
Ледяной взгляд был ему ответом. В нем читалось: «Ты в чем-то меня подозреваешь? Или тебе плевать на мою родню? Так или иначе, ты не прав».
— Извини, — моментально сменил интонацию Ролф, верно поняв ее взгляд. — Хэдди, точно? Так ведь ее зовут? Слушай, давай я подвезу тебя.
— Не стоит, — улыбнулась она. — Я лучше возьму с собой Брэда. Так это будет больше по-семейному, понимаешь?
— Конечно. Ты считаешь, Брэду на пользу видеться с ней?
Она посмотрела на мальчика.
— Ты ведь хочешь навестить нашу тетушку, верно?
«Посмей только брякнуть, что никакой тетушки у нас нет!»
Не сводя с него глаз, взяла из маленькой ручки сына стакан с содовой и отхлебнула глоток.
Он кивнул.
— Я так и знала. Молодец!
Бринн Маккензи упаковала свой рюкзак и допила вторую за этот день чашку какао.
Снова подумала о Грэме и их первом свидании. А потом о последнем вечере вместе — это было в лесном клубе на тридцать втором шоссе. Танцевали тогда до полуночи. А через неделю она узнала, что он ей изменяет.
«Почему ты не спросила меня об этом?..»
И почему он сам не пригласил ее с собой на сеанс терапии?
— Привет, Би! — услышала она женский голос. — Не хочешь с нами в «Бенниган» после работы?
Это была Джейн Стайлз — еще одна из старших помощников шерифа.
— Я там встречаюсь с Реджи. Да, и еще будет тот симпатичный малый из фирмы «Стейт фарм». Я тебе о нем рассказывала.
— Я не разведена, Джейн, — прошептала Бринн.
Слова «пока еще» так и напрашивались, чтобы придать фразе законченность.
— Я просто сказала, что он симпатяга. В качестве информации. Я же не сводница какая-нибудь.
— Он торгует страховыми полисами.
— Страховка нужна каждому. Вполне достойная работа.
— Спасибо, но у меня есть кое-какие дела. Купи полис для меня.
— Очень смешно!
Думая о Харте, размышляя о «Харборсайд инн» в Милуоки, Бринн Маккензи шла по коридору, в котором бывала столько раз, что вообще перестала обращать на него внимание. А между тем по стенам его висели портреты помощников шерифов, погибших при исполнении. За последние восемьдесят четыре года всего четверо, хотя фото Эрика Мюнса повесить еще не успели. Округ не поскупился на дорогие рамы для фотографий. Первой жертвой стал человек с усами размером с велосипедный руль. Его застрелил один из преступников, участвовавших в ограблении почтового поезда в Нортфилде, штат Миннесота.
Кроме того, в коридоре имелась карта округа, очень подробная. Бринн остановилась и посмотрела на лазурное пятно озера Мондак. «Так хорошую или плохую идею я собираюсь осуществить?» — мысленно задалась она вопросом.
Потом рассмеялась. «К чему сомнения? Они не имеют никакого значения. Я ведь уже приняла решение».
Она достала из кармана ключ и вышла на улицу, под ясное послеполуденное солнце.
«— Скажите, а он действительно убийца?
— У нас есть основания так считать».
Ведя автомобиль через невзрачные районы Милуоки в сторону озера Мичиган, Мишель Кеплер инструктировала сына:
— Все, что тебе нужно сделать, это подойти к той тетеньке и сказать, что ты потерялся. Она припаркуется, а когда выберется из своей машины, ты приблизишься к ней и скажешь: «Я потерялся». Повтори.
— Я потерялся.
