— Всего десять ми…
Бринн хотела вмешаться, но Грэм уже вышел в гостиную. Она не расслышала, что он сказал.
Телевизор выключили, и Бринн краем глаза увидела, как ее недовольный сын поднимается по лестнице.
«Что за дела?»
Ее муж снова уселся за стол.
— Давай же, Грэм, выкладывай. — Они редко обращались друг к другу по именам. — Что случилось. Скажи наконец.
Грэм подался вперед. Он явно мучительно обдумывал что-то и в конце концов спросил:
— Ты знаешь, как именно поранился вчера Джоуи?
— Ты про скейтборд? У школы?
— Это произошло не у школы. И упал он не с трех ступенек возле стоянки. Он занимался фальтингом. Тебе известно, что это такое?
— Разумеется, я знаю. Но Джоуи никогда не стал бы…
— А почему? Почему ты в этом так уверена? Ты же ни о чем понятия не имеешь.
В ее глазах читалось удивление.
— Так вот, он занимался фальтингом. Мчался на скорости в шестьдесят или семьдесят миль, прицепившись к грузовику на Элден-стрит.
— Как, на шоссе?!
— Вот именно. И этому занятию посвятил весь день.
— Но это же невозможно.
— Какие у тебя основания так говорить? Его там видели. Звонил мистер Радитцки. Джоуи прогулял школу. И подделал твою подпись на записке.
Теперь, когда ужасы прошлой ночи уже не переживались так остро, эти новости по-настоящему шокировали Бринн.
— Подделал подпись?
— Забежал с утра в школу. А потом сразу ушел и уже не возвращался.
Неужели это правда? Она подняла взгляд к потолку. В самом углу чернело оставленное пулей отверстие. Маленькое, словно муха. Пуля прошла там насквозь.
— Я даже не могла себе представить. Придется поговорить с ним.
— Я пытался. Он ничего не хочет слушать.
— Иногда он бывает таким.
— Но он не должен быть таким, — хрипло сказал Грэм. — Это не оправдание. Он продолжал упорно мне врать, и я запретил ему кататься на доске целый месяц.
— Ты так уверен… — Ее первой реакцией было защитить сына, поставить под сомнение объективность мистера Радитцки, выяснить, кто был свидетелем, устроить расследование… Но она просто замолчала.
Грэм заметно напрягся и ссутулил плечи.
Он еще не закончил.
И он не собирался щадить ее. Она сама напросилась на это.
— И еще та драка, Бринн. Помнишь, в прошлом году? Ты сказала мне, что парни просто немного потолкались, и все. Но мистер Радитцки говорит, все было иначе.
— Тот мальчишка — настоящий хулиган. Он…
— …Всего-навсего дразнил Джоуи. Может, и обидел его, но словесно. А Джоуи избил парня очень сильно. На нас собирались подавать в суд. Об этом ты умолчала.
Она снова прикусила язык. Потом произнесла:
— Я просто не хотела, чтобы узнал весь город. Пришлось кое на кого надавить. Конечно, это не очень-то красиво с моей стороны. Но я не могла поступить иначе. Я хотела защитить его.
— Он уже не маленький, Бринн. Ты слишком избаловала Джоуи. Его спальня — просто выставка дорогих вещей.
— За все, что ему куплено, я платила сама. — Она тут же пожалела об этих злых словах, заметив, как расстроился Грэм. Деньги, конечно же, здесь ни при чем.
— Я считаю, что вседозволенность дурно влияет на него. Тебе ни к чему проявлять излишнюю строгость. Но иногда следует сказать ему «нет». И наказать, если он тебя не слушается.
— Я наказываю его.
— Нет, не наказываешь. Это выглядит так, словно ты ему чем-то обязана, будто чувствуешь какую-то вину перед ним и расплачиваешься за нее. Почему так происходит, Бринн?
— Ты делаешь из мухи слона. Честное слово. — Она улыбнулась, хотя сердце обдало тем же мертвящим холодом, который сковал ее, когда темная, ледяная вода озера Мондак наполнила машину. — Его школьная драка — это… В этом мы можем разобраться сами. Джоуи и я.
— Вот, Бринн! В том-то и проблема. Разве ты не понимаешь? Все дело как раз в этом. Ничто не касается всех нас. Всегда только тебя и Джоуи, а я остаюсь в стороне.
— Это неправда.
— Неужели? Тогда что такое вот это все? — Он жестом обвел их дом. — Это для нас троих, для всей нашей семьи? Или только для тебя? Тебя и твоего сына?
— Конечно, для всех нас, Грэм. — Она старалась смотреть ему в глаза и не могла.
«Больше никакой лжи между нами, Бринн…»
Но так было с Хартом. Так было с Кейтом… А ведь Грэм — другой. «Это же неправильно, — подумала она. — Быть до конца честной с негодяями, а хорошим людям лгать и пренебрегать ими».
Он потянулся. Она заметила, что бутылки с пивом остались на три четверти нетронутыми.
— Ладно, забудь об этом, — сказал Грэм. — Пойдем спать. Нам обоим нужен отдых.
— Когда? — вдруг спросила она.
— Что «когда»?
— Когда ты уйдешь от меня?
— Бринн, на сегодня достаточно, — рассмеялся он. — Мы вообще не разговариваем. По крайней мере, о серьезных вещах. А теперь вдруг не можем остановиться. И почему-то именно после такой ночи. Мы оба выбились из сил. Давай отдохнем и придем в себя.
— Когда? — повторила она вопрос.
Грэм потер глаза. Сначала один, потом оба. Опустил руки, разглядывая глубокую царапину, полученную этой ночью в лесу. Кожу, ободранную о колючку или острый камень. Он казался удивленным.
— Не знаю, — наконец ответил он. — Через месяц, через неделю. Не знаю.
— Я чувствовала, что к этому идет, — вздохнула она.
— Чувствовала? — Его удивление, казалось, возросло многократно. — Как ты могла что-то чувствовать? Я сам впервые подумал об этом только прошлым вечером.
Бринн не поняла, что он имеет в виду, и прямо спросила:
— Кто она?
— О ком ты?
— Ты знаешь, о ком. О той женщине, с которой у тебя роман.
— У меня нет никакого романа. — Голос звучат обиженно, словно ему нанесли совершенно незаслуженное оскорбление.
Несколько секунд она колебалась, но затем решила продолжить и резко сказала:
— Как насчет игры в покер в баре «Джей-Джей»? Иногда ты действительно там бываешь, но не всегда.
— Так ты шпионила за мной?
— Ты лгал мне. Я это чувствовала. Мне за такие вещи платят, если ты забыл.
Врать он не умел совершенно.
«В отличие от меня».
Теперь он злился, но ее больше встревожили нотки презрения, прозвучавшие в его голосе.
