Он проник через тоннель в южном торце. Постепенно удаляясь от поворотного круга на север, Бонд наткнулся на табличку, вызвавшую у него непроизвольную усмешку, — «Морг».
В этом отделении, состоявшем из трех больших отсеков без окон, похоже, не так давно кто-то был: пол не пыльный, везде расставлены дешевые грубые скамьи. Дымом тянуло откуда-то изнутри. По стенам и полу вились прихваченные строительной клейкой лентой электрические кабели — видимо, питание для ламп и прочего оборудования. И, судя по всему, их где-то закоротило.
Покинув морг, Бонд вышел в большое помещение; двойные двери справа, в восточной стене, выходили на плац. Сквозь щель между створками проникал свет — Бонд прикинул возможный маршрут отступления, запоминая дверь и колонны, за которыми можно будет укрыться в случае отхода под огнем.
К полу были прикручены стальные прозекторские столы, все в бурых и черных пятнах, каждый с собственным сливом. Ложа для усопших.
Бонд продолжил путь к северному торцу здания, оканчивающемуся рядом небольших комнатушек с зарешеченными окнами. Необходимость решеток разъясняла табличка: «Отделение психиатрии».
Убедившись, что двери, ведущие наверх, на первый этаж, заперты, он вернулся назад, к трем помещениям у зала с поворотным кругом. Тщательный осмотр выявил наконец источник дыма: в углу одного из отсеков курился импровизированный очаг. На больших комках пепла еще можно было разобрать рукописные строчки. Однако при попытке взять в руку бумага рассыпалась в прах.
Надо бы поосторожнее.
Бонд подошел поближе к одному из кабелей, тянущихся по стене, оторвал несколько кусков серебристого строительного пластыря и разрезал ножом на шестидюймовые полоски. Полоски он аккуратно приложил к серо-черным комкам пепла и прижал пальцами, затем убрал в карман и продолжил осмотр. Во втором отсеке что-то серебристо блеснуло — металлические опилки на полу. Их Бонд тоже подобрал полоской пластыря и сунул в карман.
В следующее мгновение он застыл в оцепенении. Здание дрогнуло и довольно ощутимо зашаталось. Где-то совсем недалеко затарахтел дизельный двигатель. Теперь ясно, почему на площадке было пусто: видимо, рабочие уходили на обед, а теперь вернулись. Изнутри ни на первый, ни на другие верхние этажи не попасть. Значит, пора выбираться.
Бонд вышел в помещение с поворотным кругом, чтобы оттуда уйти по тоннелю.
Его спасла пара децибелов.
Он не заметил злоумышленника, не услышал его дыхания. Уловил только, что мотор вдруг затарахтел чуть тише — звук заглушала одежда стоящего впереди человека.
Бонд машинально отскочил назад, и металлическая труба просвистела буквально над ухом.
Он крепко перехватил ее левой рукой. Нападающий качнулся вперед, потеряв равновесие, но трубу от удивления не выпустил. Молодой светловолосый человек в дешевом темном костюме и белой рубашке — униформе охранника. Без галстука — видимо, снял, чтобы не мешался. Расширив в смятении глаза, он пошатнулся и чуть не упал, но тут же выпрямился и бросился на Бонда. Сцепившись, они покатились по грязному полу.
Вскочив на ноги, Бонд шагнул вперед, сжав кулаки, однако это был отвлекающий маневр — он хотел заставить своего мускулистого соперника попятиться, уворачиваясь от удара, чтобы самому за эти секунды вытащить пистолет. Однако стрелять Бонд не стал, противник нужен был ему живым.
Под дулом сорокового калибра охранник замер, успев, впрочем, запустить руку под пиджак.
— Отставить, — холодно приказал Бонд. — Лечь на пол, руки в стороны.
Охранник не шевелился, обливаясь потом от нервного напряжения, занеся руку над своим пистолетом («глок», как заметил Бонд). Тут у него зажужжал мобильный — в кармане пиджака, судя по брошенному украдкой взгляду.
— Ложись, живо!
Если он выхватит пистолет, Бонд попытается его ранить, но может случайно и убить.
Телефон замолчал.
— Живо! — Бонд опустил дуло, целясь в правую руку охранника, ближе к локтю.
Блондин собрался сдаться. Его плечи поникли, глаза в тусклом свете расширились от страха.
И тут наверху заработал бульдозер. С потолка посыпались кирпичи и земля, Бонда огрело крупным обломком. Поморщившись, он шагнул назад, моргая от попавшей в глаза пыли. Будь противник поопытнее — или хотя бы не так растерян, — уже выхватил бы пистолет и выстрелил. Но он лишь развернулся и кинулся прочь по тоннелю.
Бонд встал в свою излюбленную фехтовальную стойку — левая нога вперед, правая перпендикулярно сзади, для упора, — и сделал один-единственный оглушительный выстрел, с двух рук. Пуля попала убегающему противнику в лодыжку, и он, вскрикнув, повалился на пол, ярдах в десяти от входа в тоннель.
Бонд помчался к нему. Здание заходило ходуном, тарахтение усилилось, из стен снова посыпались кирпичи. С потолка дождем летела штукатурка, кусок цемента размером с мяч для крикета обрушился прямо на ушибленное плечо Бонда, и он скрипнул зубами от резкой боли.
Но хода не сбавил. Охранник полз к расщелине, через которую проникал солнечный свет.
Бульдозер тарахтел где-то прямо над головой. «Скорее, шевелись! — подгонял себя Бонд. — Сейчас тут камня на камне не оставят». Он уже почти добежал до раненого, когда чавкающий наверху двигатель взревел еще громче. Кирпичи посыпались градом.
«Не самое подходящее место для могилы…»
Десять ярдов до раненого. Наложить повязку, перетащить его из тоннеля в какое-нибудь укрытие — и задать интересующие вопросы.
С оглушительным грохотом свет весеннего дня в конце тоннеля померк. В облаке пыли возникли два ярко горящих белых глаза. Как у льва, заметившего добычу, они вдруг уперлись прямо в Бонда, и бульдозер с рычанием двинулся вперед, толкая перед собой гору земли и камней.
Бонд вскинул пистолет, но целиться было некуда — поднятый отвал бульдозера прикрывал кабину. Чудовище медленно ползло вперед.
— Нет! — закричал раненый при виде надвигающегося бульдозера. Водитель его не видел. Или видел, но плевать хотел на то, что человек вот-вот погибнет. С отчаянным воплем охранник исчез под накрывшей его лавиной грунта. В следующее мгновение могилу разровняли стальные гусеницы.
Вскоре свет фар исчез за отвалом и воцарилась кромешная тьма. Щелкнув кнопкой фонарика, Бонд побежал обратно в помещение с поворотным кругом, однако на пороге споткнулся и рухнул на землю. Щиколотки, а затем и икры завалило подступающей землей.
Еще через миг его ноги были скованы до колен.
Бульдозер, надрывно тарахтя, заталкивал в помещение огромную груду строительного мусора. Бонда придавило уже до пояса. Еще полминуты — и он скроется с головой.
Но то ли гора оказалась слишком большой, то ли бульдозер наткнулся на какую-то балку — земляная лавина вдруг замерла. Не дожидаясь, пока водитель отъедет и начнет штурм заново, Бонд поспешно выбрался из-под завала и на четвереньках бросился прочь. Глаза горели, легкие разрывались. Отплевываясь грязью и песком, он посветил фонариком в тоннель. Проход был забит.
Бонд промчался через три отсека, где собирал пепел и металлические опилки, и замер перед дверью в прозекторскую. Что, если противники завалили выход через тоннель именно затем, чтобы загнать его в ловушку?
Он прикрутил к «вальтеру» глушитель, глубоко дыша, замер на мгновение, а потом резко толкнул дверь, принимая оборонительную стрелковую стойку и светя вперед фонариком, зажатым в левой руке.
Пустой зал откликнулся вздохом. Однако двойные двери, которыми Бонд хотел воспользоваться для отступления, тоже оказались завалены снаружи тоннами сырой земли.
Ловушка…
Бонд кинулся в северный торец, к каморкам в отделении психиатрии. В самой большой из комнат — видимо, кабинете — была дверь, к сожалению, запертая. Отклонившись, чтобы не задело рикошетом, Бонд выпустил четыре пули в металлическую пластинку замка и еще четыре — по дверным петлям.
