Калифорнии не могла. Тут же вспомнилась статья из блога о трагедии девятого июня, о крестах у дороги, с которых все и началось.
У парковки перед больницей Дэнс заметила несколько машин дорожной полиции и два цивильных автомобиля. По рации вроде ничего о перестрелках не сообщали. Вылезая из машины, Дэнс заметила и перемены в рядах протестующих: демонстрантов прибавилось — десятка три набежало. Вдобавок появились две новые команды.
Новоприбывшие радостно, улыбаясь и скандируя, словно спортивные фанаты, размахивали плакатами и крестами. Они по очереди жали Фиску руку, пока рыжий компаньон преподобного молча оглядывал парковку.
А в следующий момент Дэнс замерла. Дыхание перехватило.
Через парадную дверь больницы вышли угрюмые Уэс и Мэгги в сопровождении афроамериканки в темно-синем костюме. Женщина вела детей к немаркированному седану.
Следующим вышел Роберт Харпер.
За ним — мать Дэнс, в наручниках. Ее вели два верзилы в полицейской форме.
Дэнс кинулась им наперерез.
— Мам! — Двенадцатилетний Уэс побежал к матери, увлекая за собой сестру.
— Стойте! Запрещаю! — закричала темнокожая женщина и попыталась перехватить детей.
Дэнс присела, обняв сына.
Парковку огласил строгий голос женщины в костюме:
— Мы забираем детей…
— Никого вы не забираете, — прорычала Дэнс и обратилась к детям: — Вы как? Все нормально?
— Бабулю арестовали! — разревелась Мэгги. Каштановая косица безжизненно повисла у нее через плечо.
— Я поговорю с этими дядями, — пообещала Дэнс, поднимаясь. — Вас не обидели, нет?
— Нет, — дрожащим голосом ответил Уэс, ростом почти не уступающий матери. — Они, эта тетя и полиция, пришли и сказали, что забирают нас, а куда — не знаю.
— Не отдавай нас, мамочка! — Мэгги крепко-крепко вцепилась в Дэнс.
— Никуда вас не заберут, — пообещала Дэнс. — Садитесь в мою машину.
Женщина в синем костюме произнесла низким голосом:
— Мэм, боюсь, вы… — Договорить она не успела, потому что Дэнс сунула ей под нос значок.
— Дети едут со мной.
Удостоверение агента КБР женщину не впечатлило.
— Я выполняю стандартную процедуру. Поймите, мы работаем на благо детей. Разберемся с ситуацией, и если выяснится…
— Дети едут со мной.
— Я работник социальной службы округа Монтерей. — Женщина показала собственное удостоверение.
Сейчас, наверное, следует договариваться полюбовно, однако Дэнс просто вынула из чехла на ремне наручники и плавным движением открыла их, будто клешни металлического краба.
— Послушайте-ка, я их мать. Мое удостоверение вы видели и личность детей установили. Теперь пойдите прочь, или я арестую вас в соответствии с разделом двести седьмым уголовного кодекса штата Калифорния.
Телерепортеры мгновенно, словно единый, похожий на ящерицу в предвкушении добычи организм, обратили внимание на Дэнс. Развернули камеры.
Женщина из социальной службы обернулась к Роберту Харперу. Тот хотел возразить Дэнс, однако перед объективами камер, видимо, решил: лучше не светиться, чем создать о себе дурное впечатление. Он лишь согласно кивнул.
Улыбнувшись Уэсу и Мэгги, Дэнс спрятала наручники в чехол и повела детей к машине.
— Все будет хорошо, не волнуйтесь. Мама разберется. — Она заперла дверь и быстрым шагом прошла мимо социального работника. Та смотрела на Дэнс спокойно, с вызовом.
Мать Дэнс тем временем усаживали на заднее сиденье патрульной машины.
— Родная моя! — воскликнула Иди Дэнс.
— Мам, это…
— С арестованными разговаривать запрещено, — перебил ее Харпер.
Дэнс вихрем развернулась к прокурору, который был одного с ней роста.
— Хватит игр. Что все это значит?
— Вашу мать везут в окружную тюрьму, позднее будет назначено слушание. Ваша мать арестована, права ей зачитаны. Объяснять что-либо вам я не обязан.
Камеры репортеров продолжали снимать происходящее, не упуская ни секунды драмы.
Иди Дэнс выкрикнула:
— Они говорят, что я убила Хуана Миллара!
— Прошу молчать, миссис Дэнс.
— Значит, оценка нагрузки, да?! — злобно проговорила Дэнс. — Придумали же прикрытие!
Харпер не ответил.
Зазвонил сотовый, и Дэнс отошла в сторонку, чтобы ответить.
— Да, пап?
— Кэти, я дома. Тут у нас полиция штата. Все перерыли. Миссис Кенсингтон, соседка, говорит, они забрали две коробки с вещами.
— Пап, маму арестовали…
— Что?!
— Ее обвиняют в убийстве Хуана Миллара.
— О, Кэти…
— Я отвезу детей к Мартин, потом встретимся с тобой в здании суда в Салинасе. Там назначат сумму залога.
— Да, конечно. Я… я просто не знаю, что делать, дорогая. — Голос отца надломился; Дэнс будто ножом по сердцу резанули. Так больно слышать беспомощность в голосе обычно невозмутимого Стюарта Дэнса.
— Разберемся, пап, — как можно уверенней пообещала Дэнс, чувствуя себя почти такой же беспомощной. — Давай, до связи.
Дэнс нажала «отбой».
— Мам, — позвала она, глядя на мрачное лицо Иди сквозь стекло. — Все образуется. Увидимся в суде.
— Агент Дэнс, — строго произнес обвинитель. — Не хотелось бы напоминать дважды: с арестованными разговаривать запрещено.
Дэнс Харпера как будто не слышала.
— Никому не говори ни слова, — предупредила она мать.
— Вы ведь не собираетесь препятствовать нашей работе? — жестко спросил Харпер.
Дэнс обернулась и с вызовом посмотрела на него. Затем — на патрульных, с одним из которых когда- то работала. Полицейский отвел взгляд. Что ж, на этот раз Харпер победил.
Развернувшись, Дэнс пошла к своей машине. По пути она обратилась к женщине из социальной службы.
— У моих детей есть сотовые телефоны, — произнесла Дэнс, подойдя к афроамериканке почти вплотную. — Я у них под вторым номером в списке быстрого набора, сразу после Службы спасения. Голову даю на отсечение, что дети объяснили вам, кем я работаю. Так какого хрена вы не связались со мной?!
Удивленно моргнув, женщина попятилась.
— Вы не имеете права так со мной разговаривать.
— Какого хрена вы не связались со мной?
— Я следовала процедуре.
— Согласно процедуре ваша основная обязанность — обеспечить благополучие ребенка. В подобных
