• Крошки картофельных чипсов «Принглс», обезжиренных, со вкусом барбекю.
• Нож «Чикаго-катлери» (орудие убийства).
• Удобрение марки «ТруГроу».
• Отпечаток подошвы мужского ботинка модели «Alton EZ-Work» размера 10 с половиной.
• Лоскут перчаточного латекса.
• Номер мобильника под именем «Арт» в телефонной книжке (отключен, отследить невозможно) – любовная связь?
• Две записи: «Арт – в баре» (офис) и «Артур» (дома).
• Свидетель указал на светло-голубой «мерседес» и буквы номерного знака NLP.
Машина Артура Райма.
• Светло-голубой «мерседес», седан класса «Си», 2004 года, номерной знак штата Нью-Джерси NLP 745, зарегистрирован на Артура Райма.
• Кровь на полу и задней дверце (ДНК совпадает с кровью убитой).
• Окровавленная салфетка из комнаты убитой (ДНК совпадает).
• Земля, одинаковая по составу с почвой в Клинтон-стейт-парке.
Дом Артура Райма.
• Крем для бритья «Эдж-адвэнст-джел» с алоэ, ассоциируется со следами, найденными непосредственно на месте преступления.
• Чипсы «Принглс» со вкусом барбекю, обезжиренные.
• Удобрение «ТруГроу» (в гараже).
• Лопата, испачканная землей, одинаковой по составу с почвой в Клинтон-стейт-парке (гараж).
• Ножи «Чикаго-катлери» – той же марки, что и орудие убийства.
• Ботинки мужские модельные «Alton EZ-Work», размер 10 с половиной.
• Почтовые извещения от галереи «Уилкокс» в Бостоне и «Галереи изящных искусств Андерсон- Биллингс» в Кармеле о выставках работ Харви Прескотта.
• Упаковка латексных перчаток «сэйф-хэнд» (в гараже), химический состав одинаков с лоскутом, найденным на месте преступления.
– Послушай, Райм, а ведь улики довольно убедительные! – заметила Сакс, отступив на шаг и подбоченясь.
– А то, что они договаривались по мобильнику? И «Арт» в ее записях звучит достаточно фамильярно. Зато ни домашнего адреса, ни упоминания места работы. Все это, конечно, наводит на мысль о любовной связи… Есть еще какие-нибудь подробности?
– Нет, только фотоснимки.
– Давай их тоже на доску, – велел Райм, изучая таблицу. Он сожалел, что ему на этот раз не представилась возможность обследовать место преступления самому – то есть с помощью Амелии Сакс, экипированной специальной аппаратурой, состоящей из головного телефона и видеокамеры с высокой разрешающей способностью. Криминалисты из управления проделали работу, похоже, добросовестно, но без проявления сообразительности. Например, не догадались сфотографировать смежные помещения. Или вот нож… На снимке окровавленное орудие убийства лежит под кроватью. Полицейский услужливо приподнимает свисающую до пола оборку покрывала, чтобы фото получилось лучше. А ведь очень хотелось бы знать, был ли нож полностью скрыт под опущенной оборкой (и тогда логично предположить, что преступник впопыхах забыл про него) или заметен, а значит, мог быть нарочно подброшен в качестве ложной улики.
Райм принялся разглядывать снимок с остатками упаковочного материала на полу, в который, очевидно, была завернута картина Прескотта.
– Тут что-то не так, – прошептал он.
Сакс, продолжая стоять у доски, обернулась.
– Картина, – промолвил Райм чуть громче.
– А что с ней не так?
– Лагранж считает, что убийство было мотивировано желанием Артура избавиться от Элис, отравлявшей ему жизнь, а Прескотта он забрал просто для отвода глаз.
– Так.
– Но, – продолжал рассуждать Райм, – для инсценировки случайного характера убийства, совершенного во время ограбления мало-мальски сообразительный преступник не станет уносить с собой вещь, от которой ниточка потянется прямо к нему. Достаточно вспомнить, что Артур тоже владел картиной Прескотта и получал информацию о его работах из картинных галерей.
– Ты прав, Райм. Это крайне неразумно.
– А теперь предположим, Артур действительно захотел присвоить картину, не имея средств приобрести ее законным путем. Куда проще и безопаснее залезть в пустую квартиру, пока хозяйка на работе, и преспокойно вынести добычу, не пачкаясь в крови.
Поведение двоюродного брата, хоть и не образцовое – по оценочной шкале Райма оно колебалось между честностью и ложью, – тоже как-то «не сочеталось» с приписываемым ему преступлением.
– Возможно, он и не разыгрывает невиновного. Возможно, он в самом деле не виноват… Так, говоришь, улики довольно убедительные? Нет, я бы сказал, чересчур убедительные!
Про себя Райм подумал: предположим на минутку, что Артур не делал этого. В таком случае дело примет совершенно иной оборот и может иметь далеко ведущие последствия. Потому что речь будет идти уже не просто о следственной ошибке. Не слишком ли упорно указывают на Артура многочисленные свидетельства, в том числе решающая улика – наличие крови жертвы в его машине. Получается, если Артур невиновен, значит, кто-то не поленился здорово напрячься, чтобы повесить на него убийство.
– Думаю, его подставили.
– Зачем?
– Зачем? – повторил Райм, будто размышляя вслух. – На данном этапе мотив нас не интересует. Зато вопрос «как?» непосредственно относится к делу. Ответ на него укажет нам – «кто». Заодно мы сможем узнать и «зачем», но для нас не это главное. Итак, мы исходим из того, что не Артур, а некий мистер Икс убил Элис Сандерсон и украл ее картину, сфабриковав улики против моего брата. Итак, Сакс,
Амелия расположилась в кресле с болезненной гримасой на лице – проклятый артрит! – и после короткого раздумья сказала:
– Мистер Икс следил за Артуром и Элис. Засек их в картинной галерее и таким образом узнал о том, что они увлекаются живописью, потом докопался как-то и до личных данных.
– До мистера Икса доходят сведения о том, что Элис купила картину Прескотта. Он тоже хотел бы заполучить одно из его полотен, но ему это не по карману.
– Да. – Сакс кивнула в сторону доски со списком вещдоков. – Тогда мистер Икс проникает в дом Артура, видит там чипсы «Принглс», крем для бритья «Эдж», удобрение «Тру-Гроу» и ножи «Чикаго- катлери». Он берет с собой всего понемножку, чтобы наследить на месте преступления, и с этой же целью обзаводится точно таким же ботинком, как у Артура. Потом вымазывает его лопату землей из лесопарка…
– Так, теперь воспроизведем события двенадцатого мая. Каким-то образом мистер Икс узнает, что по четвергам Артур всегда уходит с работы пораньше и долго бегает по безлюдному парку, – значит, алиби как такового у него не будет. Убийца заявляется в квартиру жертвы, совершает кровавое злодеяние, крадет картину и сообщает из телефона-автомата о криках и якобы виденном им мужчине с картиной, уехавшем на «мерседесе», точно таком, как у Артура, причем даже с частично таким же номером. После он отправляется в Нью-Джерси домой к Артуру, оставляет следы крови и грязи, подбрасывает салфетку и лопату.
Эти рассуждения прервал звонок телефона. Это был адвокат, которому предстояло защищать на суде Артура. Измученным голосом он, по сути, пересказал то, что им уже сообщил помощник окружного прокурора. У адвоката не нашлось никаких конструктивных предложений, зато он недвусмысленно убеждал Райма повлиять на Артура таким образом, чтобы тот согласился признать себя виновным.
– Прокурор припрет моего подзащитного к стенке, – причитал адвокат. – Сделайте для него доброе
