Будкин встал из-за щитка во весь рост и гордо расправил плечи.
– Сам сюда иди! Ты нам картошку попортил! Все поле расфигачил, а жрать мы чего будем теперь?!
– Несчастный! – взвыла синяя морда. – Какая картошка, какое поле?! Если я через час не стартую, за мной такие прилетят, вообще тут все расфигачат! Деревню сожгут!
– Торгуется, – сказал Варыхан уверенно.
Но Будкин уже шел по полю к тарелке.
Вблизи тарелка оказалась не страшная, просто обгорелая железяка, под слоем копоти серая в синеву, и как бы теплая привычным уютным теплом нагретого механизма, вроде тракторного дизеля. Будкин и сам теперь не понимал, чего так опасался тарелки со ста шагов. Ну, летательный аппарат. У нас тоже были летательные аппараты. Некоторые и сейчас в городе на аэродроме стоят. Они бы и полетели, наверное, да не умеет уже никто на них, а пробовать боязно, мало ли, куда свалишься, ладно в картошку, а то и в навозную яму загреметь можно.
Синяя морда спряталась в люке, потом высунулась снова, а за ней и весь пилот вылез, кутаясь в бурую драную попону. Росточком он оказался Будкину едва по плечо, зато башка тыквой, и пальцев немерено на каждой руке, штук по восемь. А физиономия почти человеческая, ну вот как у Шапы наутро после литра самогонки, если не опохмелить. Жаба с пережору, она и есть жаба.
– Хрю, – буркнул синий.
– Хрю, – кивнул Будкин.
– Ты не понял, это имя. Оно не такое, конечно. Но если подогнать под твой язык, будет Хрю.
– А-а… Будкин Василий Степаныч. Можно просто Будкин, я привык.
– Здравствуй, Будкин. Мне очень неприятно и очень стыдно, но я не нарочно тут упал. За мной гонятся. Меня подбили. Сейчас они меня потеряли временно, но скоро опять найдут. И в твоих интересах, чтобы я улетел как можно скорее. Потому что мои враги, это такие негодяи, каких ты и не видел.
– Ну, знаешь… – начал Будкин.
– Да, знаю, – перебил Хрю. – Считается, что главные негодяи здесь вы, русские. Что вы страшнее всех и вас надо бояться. Но я заявляю ответственно: мои враги – еще страшнее. Они просто чудовищные негодяи. Помоги, чтобы я улетел быстро, и они вас не тронут.
Будкин критически оглядел синего Хрю, зябко кутающегося в свою дерюгу, надвинул кепку на нос и почесал в затылке. Подошли Шапа и Варыхан. От обоих слегка пахло самогоном. Хрю бросил на них косой взгляд и заметно съежился.
– Откуда ты, чудо? – спросил Будкин снисходительно.
– Ну… Как бы тебе… Типа, с Сириуса. Подданный Его Величества Императора… – тут Хрю сбился. – К сожалению, прекрасное имя Его на ваш язык не переводится. Нет у вас понятий, чтобы передать такую красоту. В дерьме живете, вот и нету, простите за откровенность.
– Ой-ёй-ёй! – Шапа усмехнулся криво.
– Да брось, он ведь правду говорит, – вступился за синего Варыхан. – Натурально в дерьме живем, как жуки навозные. А ты сам-то кто, сизая морда?
– Курьер по особым поручениям Его Величества, – Хрю приосанился.
– Государев человек, значит… – протянул Будкин. – А те, что за тобой… Они другому царю служат?
– Какому царю, откуда у них царь? – Хрю отмахнулся восьмипалой рукой. – Демократы они, говоря по- вашему.
Слово «демократы» вызвало понятный ответ: Варыхан с Шапой переглянулись и недобро оскалились, а Будкин воинственно поправил на голове кепку.
– Демократы все свои богатства пустили на зарплаты лентяям да пособия дуракам, теперь без штанов сидят и нам завидуют, – добавил Хрю горестно. – А у нас всего много, потому что мы работящие. Хорошие товары производим и торгуем ими. А демократы говорят, торговать нечестно, раз у нас много, а у них пусто, надо бесплатно делиться. И вообще мы по-ихнему дураки, потому что у нас империя. И, типа, мы все делаем неправильно, значит, надо нас раскулачить. Нормальные заявочки, да? У вас тут похожая история была, как я понимаю.
– Чем подсобить-то можем? – спросил Будкин почти ласково.
– Да ничем особенным. Мне просто рук не хватает, помощник нужен. Там подержать надо, подвинуть кое-что… Я покажу. Давай со мной, Будкин, ты здоровый, то, что надо. За час управимся – только вы меня и видели.
Будкин оглянулся на мужиков, – те молча кивнули, – и полез в тарелку. Тут же ойкнул, стукнувшись внутри головой. Синий забрался в люк за ним следом. Сразу там опять загрохотало. Послышались неясные голоса.
Шапа с Варыханом вернулись к пушке, присели на станины, свернули по козьей ножке из старой желтой газеты, задымили.
– Живут же люди… – протянул Шапа мечтательно, выпуская дым колечком.
– Не говори, – поддержал Варыхан. – Империя! Империя – это, брат… Это звучит гордо! А с другой стороны, и у них демократы гадят.
– Да, у нас хотя бы демократов нет уже.
– Осталось царя выбрать!
Посмеялись немного.
– Ну его, – решил Шапа. – Обойдемся. От царя тоже, знаешь, неприятностей…
Он задумался. Варыхан терпеливо ждал – Шапа был не из болтливых, когда трезвый.
– Если царя заведем, – сказал наконец Шапа, – следом демократы сами собой заведутся, я вот о чем. Решат царя скинуть – и все по новой. Сколько можно на грабли наступать?
– Точняк! – поддержал Варыхан. – Мне поп говорил, империя штука хорошая, но обязательно разваливается, потому что рано или поздно наступает бардак. А доктор говорил, демократия – хорошая штука, но там всегда бардак, и она тоже разваливается. Ну их всех к лешему. У городских вон голова выборный есть, и то не знают, как избавиться, сами жалеют, что придумали такую обузу себе на шею. То ли дело мы, все решаем сходом. Чего они так не могут?
– Так городские, – объяснил Шапа.
Из тарелки доносился приглушенный лязг.
– Надо было мне идти, – сказал Варыхан, плюнул в ладонь и погасил об нее окурок. – У Будкина наглости не хватит что-нибудь полезное от тарелки отвинтить.
– Вороватости не хватит, – поправил Шапа.
– Не без этого, – легко согласился Варыхан. – Но у своих-то не тащу, заметь.
– Еще бы ты у своих тащил… Ё-моё!
В небе раздался тяжелый гул, потом засвистело, заскрежетало, и вдруг как-то резко, будто прибитая, на край поля рухнула да встала еще одна тарелка. Хлоп!
Варыхан и Шапа от неожиданности оба упали со станин в разные стороны. Но тут же вскочили и, не сговариваясь, бросились разворачивать пушку.
Вторая тарелка оказалась чистого серебряного цвета, сильно больше и с башенкой не куполом, как у Хрю, а наподобие ведра. Ствол пушки был закупорен снарядом, поэтому Шапа навел орудие приблизительно в центр корпуса. Пушка стояла аккурат между двумя звездными кораблями. Расстрелять синего Хрю, не задев землян, новоприбывшие не смогли бы.
– Только рыпнитесь, демократы хреновы, – пообещал Шапа сбивающимся шепотом, приседая за щитком.
– Ты хоть знаешь, за что дергать? – таким же шепотом спросил Варыхан.
– Догадаюсь. Тащи-ка из прицепа ящик со снарядами. И ружья прихвати.
Варыхан, согнувшись в три погибели, метнулся за боеприпасами и личным оружием. От тарелки Хрю к пушке бежал, тоже пригибаясь, Будкин.
– Не успели… – выдохнул он, оттирая Шапу в сторону. – Ладно, авось придумаем чего…
Демократическая тарелка чавкнула очень похоже на имперскую тарелку, в ее боку открылся проем, выдвинулся наружу пандус. По нему, забавно семеня, выбежал кто-то маленький, в серебристом комбинезоне, с большой зеленой головой.
– Эй, вы, местные, мля! – крикнул он на непонятном языке. – Какого хрена?!
