— Да, — после продолжительной паузы ответил он.
— И я тоже, — присоединилась к нему Мэри.
— Боюсь, — сказал Расселл, — что мне придется и самому согласиться с вами. Как бы плохо нам там ни было, как бы неразумно мы себя ни вели…, там, по крайней мере, у нас была надежда. А здесь на корабле… — Он судорожно махнул рукой. — Надежды нет. Ни малейшей! Пока сами не состаримся, как Роберта Рогингхэм, и не умрем.
— Миссис Рогингхэм повезло, — с горечью в голове произнесла Мэри.
— Очень повезло, — поддакнул ей Расселл, но лицо его побагровело от гнева и сознания собственного бессилия. И от мук, которые причиняли ему эти ощущения.
Глава 16
После обеда в этот же «вечер» они собрались в корабельной рубке. Настало время разрабатывать следующий полиэнцефалический мир; чтобы отвечать предъявляемым ему требованиям, он должен был быть спроектирован совместными усилиями всех членов экипажа. В противном случае он подвергся бы быстрому разрушению.
За пятнадцать лет полета члены экипажа досконально овладели искусством конструирования подобных воображаемых миров.
Особенно силен был в этом Тони Дункельвельт. Из своих восемнадцати лет почти все время он провел на борту «Персуса-9», и для него находиться в полиэнцефалических мирах стало нормальным образом жизни.
— Мы неплохо преуспели в прошлый раз, — заявил капитан Белснор. — Нам удалось убить почти две недели реального времени.
— А как вы все относитесь к тому, чтобы на этот раз это был водный мир? — спросила Мэри Уолш. — Мы могли бы быть дельфиноподобными млекопитающими, обитающими в теплых морях.
— Это у нас уже было, — возразил ей Расселл. — Около восьми месяцев тому назад. Неужели вы забыли? Ну-ка, проверим… Да, мы назвали его «Аквасома-3» и оставались в нем в течение трех месяцев реального времени. Очень удачный мир, я бы так сказал, и один из наиболее прочных. Разумеется, тогда мы были куда менее враждебно настроены.
— Извините меня, — произнес Сет Морли, поднялся и вышел из рубки в узкий коридор.
Там он долго стоял один, потирая плечо. Оно все еще продолжало слегка ныть, это была чисто психосоматическая память о планете Дельмак-О, которая еще будет у него сохраняться, скорее всего, целую неделю. И это все, подумал он, что осталось у нас от этого конкретного мира. Только боль да быстро увядающая память.
А что, подумал он, если вообразить себе такой мир, где мы сразу, по собственной доброй воле, заляжем мертвецами, погребенными каждый в своем персональном гробу? ВЕДЬ ЭТО КАК РАЗ ТО, ЧЕГО МЫ НА САМОМ ДЕЛЕ ХОТИМ.
На борту корабля самоубийств не было вот уже в течение последних четырех лет. Численность экипажа стабилизировалась, по крайней мере, временно. Пока не скончается миссис Рогингхэм.
Как бы мне хотелось уйти в мир иной вместе с нею, подумал он. Сколько времени, в самом деле, сколько еще удастся нам продержаться? Немного, конечно. Потихоньку сходит с ума Тагг. Не очень-то отстают от него Фрэйзер и Бэббл. Да и я тоже, признался он себе. Возможно, я тоже постепенно теряю рассудок. Уэйд Фрэйзер прав: убийства на Дельмаке-О ясно показывают, сколько безумия и взаимной враждебности накопилось у каждого из нас.
В таком случае, вдруг пришло ему е голову, любой эскапистский мир будет еще в большей степени роковым в дальнейшей нашей судьбе… Здесь нельзя не согласиться с Расселлом — это уже система.
И вот еще что пришло ему в голову. Нам очень будет не хватать мисс Роберты Рогингхэм, когда она скончается; из всех нас она самая добрая и уравновешенная.
А все потому, рассудил он, что она скоро умрет.
Единственное утешение наше. Смерть.
Я мог быть открыть вентиляционные отдушины в различных отсеках корабля, подумал он, и воздух вышел бы из всех помещений нашего корабля. Отсосанный вакуумом окружающей нас бездны. А тогда мы все более или менее безболезненно смогли бы умереть. В одно короткое мгновенье.
Он положил ладонь на аварийный запор ближайшего вентиляционного люка. Все, что мне нужно сделать, отметил он про себя, это повернуть запорное кольцо против часовой стрелки.
Вот так он и стоял, держась за запор, но ничего не предпринимая. Ужас задуманного сковал все его мышцы, он как бы окаменел, а время будто остановилось для него, а пространство потеряло обычную трехмерную протяженность, сжавшись в плоскость.
В дальнем конце коридора, который вел в хвостовой отсек корабля, появился кто-то и стал к нему приближаться. Бородатый, в белом, ниспадающем к полу, свободном одеянии. Мужчина, моложавый и стройный, с ясным, будто излучающим свет лицом.
— Странник, — произнес Сет Морли.
— Нет, — возразил ему незнакомец. — Я не Странник-по-Земле. Я -Заступник.
— Но мы ведь тебя придумали! Мы и «ТЭНЧ-889В»!
— Я здесь, — промолвил Заступник, — чтобы увести вас отсюда. Куда бы вы хотели попасть, Сет Морли? Где бы вам понравилось больше всего?
— Ты имеешь в виду иллюзию? — спросил он. — Подобную нашим полиэнцефалическим мирам?
— Нет, — ответил Заступник. — Вы будете свободны. Вы умрете и воскреснете. Я поведу вас туда, куда вы сами пожелаете, туда, где вам будет лучше всего. Только скажите, куда.
— Ты не хочешь, чтобы я погубил всех остальных, — внезапно все поняв, произнес Сет Морли, — открыв вентиляционные люки?
Заступник склонил свою голову в поклоне.
— К такому решению каждый должен прийти самостоятельно. Никто не имеет права решать за других — у каждого есть право решать только за самого себя.
— Мне бы хотелось стать растением в пустыне, — сказал Сет Морли, — которое могло бы весь день видеть солнце. Мне хотелось бы расти из земли. Скорее всего, кактусом на какой-нибудь жаркой планете. Где никто не станет меня тревожить.
— Договорились.
— И спать, — сказал Сет Морли. — Мне хотелось бы спать, но все же ощущать солнечное тепло и сознавать свое существование.
— Именно так и живут растения, — сказал Заступник. — Они спят. И все же они осознают, что существуют. Очень хорошо. — Он протянул руку Сету Морли. — Ступайте за мною.
Подняв руку, Сет Морли прикоснулся к протянутой руке Заступника. Сильные пальцы сжали его кисть. Он ощущал себя совершенно счастливым. Никогда в своей жизни он не испытывал большей радости.
Вы проживете во сне тысячу лет, — сказал Заступник и повел Сета Морли с того места, где он стоял, к звездам.
Мэри Морли, крайне встревоженная, обратилась к капитану Белснору:
— Капитан, я нигде не могу найти своего мужа. — Она почувствовала, как слезы медленно стали стекать по ее щекам. — Он исчез, — сказала она, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.
— Вы хотите сказать, что его нигде нет на борту корабля? — удивленно спросил Белснор. — А разве мог он покинуть корабль, не открыв ни один из люков? Корабль никак нельзя покинуть иначе, но если бы он открыл люк, тотчас же исчезла бы наша внутренняя атмосфера. Мы бы все погибли.
— Я знаю это, — робко сказала она.
— Значит, он должен обязательно быть где-то на корабле. Мы сможем начать поиски его сразу же после того, как завершим проработку контуров нашего следующего полиэнцефалического мира.
— Сейчас! — горячо воскликнула она. — Ищите его сейчас!
— Не могу, — ответил Белснор.
Она повернулась и понуро побрела прочь.
— Вернитесь. Вы должны помогать нам.
— Я не вернусь, — сказала она и побрела дальше по коридору, пока не дошла до дверей камбуза. Мне кажется, он должен был заглянуть сюда, подумала она. Его дух, его присутствие все еще ощущается здесь,
