медведь.
Свою спутницу по каравану Витя потерял в толпе в ту же минуту, когда девочка вылезла из корзинки на деревянный помост. Потом он ее увидел с мамой около газетного киоска. Но подойти к ней не решился. И стало Вите почему-то грустно. Нет, надо было бы взять с собой кого-нибудь из знакомых мальчишек.
Побродив еще немного по аллеям и съев три эскимо, Витя отправился домой.
И хотя мама всегда говорит, что деньги летят очень быстро, при подсчете оказалось, что за целый день было истрачено всего-навсего семь рублей.
В чуланчике Витя начал заворачивать в чистую газету свое богатство и вдруг обнаружил в старом бумажном комке записку. Как он раньше не обратил на нее внимания?
«Дорогая мамочка! Поздравляю тебя с днем рождения. Целую. Алеша».
Витя вздохнул. Вот не было печали — хозяин нашелся! Шел, наверное, к маме и потерял. Но нет ли адреса еще на бумажке? Нет! И, значит, у этих денег все же Витя хозяин! А почему теперь Витя хозяин?
Витя вдруг представил себе незнакомую «мамочку». Она почему-то походила на Пелагею Павловну, жившую под Витиной квартирой. Маленькая, морщинистая старушка в черном платке. У нее был только один зуб, впереди. Витина мама в праздники всегда угощает Пелагею Павловну пирогами. Старушка тоже имела где-то взрослого сына, но в каком городе он жил, Витя не знал.
Вечером, когда Витя лег спать, в животе у него что-то урчало. Наверное, переел мороженого. Вите захотелось сразу уснуть, и он стал считать слонов. «Раз слон… два слона». Но вдруг Вите показалось, что вместо слонов он считает свои деньги. Да, да, у него в руках деньги, как синий веер. И даже больше, он стоит в магазине и покупает велосипед и два пирожка. А затем к нему подходит верблюд и по-человечьи говорит: «Ага, попался! Теперь я скажу старушке!» И Пелагея Павловна хочет укусить Витю своим единственным зубом.
Витя проснулся в шесть часов утра. «Что же делать? — думал он. — Ну хорошо, положим, я деньги как-нибудь верну хозяину. Но ведь это благородный поступок! А кто о нем узнает? Может быть, сходить с этими деньгами в «Пионерскую правду»? Главный редактор, конечно, сразу распорядится, чтобы Витю сфотографировали и написали о нем такую заметку: «Вчера ученик 4-го класса «Б» Витя Горчаков нашел крупную сумму. Не истратив ни копейки, Витя решил вернуть деньги пострадавшему. Пионер просит пострадавшего зайти по адресу: 4-й Колобовский, дом № 27, квартира № 8. С часу дня до шести вечера. На снимке: Витя Горчаков с деньгами».
Но этот план Витя отклонил сразу. Ну, положим, что редактор напечатает такую заметку. Ее все прочтут, и тогда любой человек сможет прибежать в редакцию и сказать: «Отдайте! Это я потерял!»
А как его проверишь? Но, конечно, для этой проверки можно будет отвести специальный кабинет. Витя будет сидеть за большим столом и каждого спрашивать: «А как вас зовут?» Вот тут-то он их и поймает! Но нет, наверно, никто не придет за чужими деньгами.
В общем после долгих размышлений Витя решил, что, как бы он ни хотел вернуть хозяину деньги, вернуть он их едва ли сможет. Не найдешь человека. И, следовательно, эти триста рублей он может тратить с легкой душой.
С этого дня у Вити началась веселая неделя. Он почти каждый день ходил в кино. Покупал себе шоколадные конфеты, пирожные, приобрел в спортивном магазине ручной силомер, купил на подставке рыбий скелет, в магазине ДОСААФ, увидев старый, ржавый телеграфный аппарат, тоже его купил. Зачем ему были нужны силомер, рыбий скелет, телеграфный аппарат, он и сам не знал, но все-таки обладать такими вещами было очень приятно. Витя спрятал их в чуланчике и иногда сжимал в кулаке силомер и рассматривал устройство рыбьей головы. А телеграфный аппарат он разобрал и превратил в кучу интересных деталей.
На последний рубль Витя купил себе «уди-уди» — смешную пищалку с резиновым чертиком на конце.
Деньги пролетели быстро, незаметно, и теперь без них Вите было как-то легче. Не надо ходить по магазинам, не надо бояться, что про деньги узнает мама.
А в субботу папа принес с завода получку — пятьсот рублей за полмесяца. Они взяли с мамой в руки карандаши и стали распределять деньги на питание, на оплату квартиры, телефона, газа, на трамвайные расходы, на папиросы папе, на парикмахерскую.
Папа был серьезен. Он сокращал то «папиросную» статью, то «киношную».
— М-да! — говорил он. — Тут надо бы выкроить что-нибудь Витюшке или на ботинки, или на зимнюю шапку. А то замерзнет скоро паренек.
— Ну, давай выкраивать, — отвечала мама, и они снова писали на бумажке цифры.
Перед ужином папа торжественно сообщил, что зимняя шапка уже «выкроена» и надо завтра же пойти за ней в магазин. А иначе деньги можно распустить по мелочам, и тогда Витя простудится, останется «без головы».
— А пальто, брат, мы тебе еще через месяц соорудим. Вот я на сверхурочную работу останусь, — улыбнулся папа.
— Ладно, я подожду, — сказал Витя и подумал, что если бы он не истратил те триста рублей, то пальто можно было бы купить хоть сегодня. Но постойте, на каком основании он мог на эти деньги покупать пальто? Он что, заработал их? Нет. Это были чужие деньги. И, может быть, незнакомый Алеша вот так же, как и папа, сидел и «выкраивал» на обеды, на одежду для своей матери. А Витька взял и «махнул» их в два счета! Не понес в милицию, не настаивал на розыске хозяина, а потихоньку проел их, протратил. Ведь, честное слово, можно было в милицию отнести! И, может быть, нашелся бы этот самый Алеша. Вот бы обрадовался! Полмесяца не зря работал!..
У отца было усталое лицо. В тонких упругих пальцах с въевшейся в них металлической пылью карандаш еле заметно дрожал. У отца всегда пальцы чуть-чуть дрожали, когда он приходил с работы, — это Витя заметил давно. Но сегодня ему особенно больно было это видеть. Ему почему-то казалось, что и у неизвестного для него Алеши были такие же руки.
Железная воля
Когда Коля Евдокимов, староста третьего класса «В», на перемене при всем честном народе назвал Сережку Филатова мямлей, тряпкой и человеком без воли за то, что он опоздал в класс и тем самым подвел ребят, Сережка твердо решил доказать Евдокимову, что все его обвинения беспочвенны. Да, он опоздал потому, что проспал, но что он человек без воли — это еще бабушка надвое сказала.
— Ну, и как ты докажешь, что у тебя есть воля? — спросил на перемене Евдокимов.
— А вот докажу, — сказал Сережка. — Наблюдай с этой минуты за мной.
И действительно, с этой минуты Сережка на глазах преобразился.
Перед уроком он при всем классе съел кусок мела, потом попросил принести с улицы какую-нибудь льдышку, положить ему за пазуху и посмотреть, дернется ли у него хоть один мускул на лице.
Мускул не дернулся.
Наконец, когда начался урок арифметики, он уставился на Марию Яковлевну и, не мигая, смотрел на нее все сорок пять минут.
— Ты что, Сережа, болен? — спросила Мария Яковлевна, заметив его стеклянный взгляд.
— Да нет, спасибо, здоров, — по-прежнему не мигая, ответил Сережа.
— Он нам волю свою доказывает, — усмехнулся Коля Евдокимов.
— А-а… — поняла учительница. — Благородное занятие. — И усмехнулась. — Только такое доказательство не серьезное…
— А на мелочах ведь тоже можно доказывать, — сказал Сережа.
