Или взрослого? Наверняка, Билл предпочел бы стать взрослым. Может, мистера Барнса? Или Хоппи Харрингтона, который и так боится Билла. Или… — тут она едва не пискнула от восторга, — маму. Это ведь проще простого, я всегда могу прижаться к ней, прилечь рядом… и тогда Билл перейдет в нее, а внутри меня окажется мама. Разве не чудесно? Тогда я могла бы заставлять ее делать все, как я захочу. А она больше не сможет меня понукать.
И, к тому же, — про себя добавила Эди, — она больше не сможет заниматься всякими мерзкими вещами с мистером Барнсом, да и с другими тоже. Уж об этом я позабочусь. Билл-то наверняка не станет заниматься ничем подобным. По-моему он был потрясен не меньше меня».
— Билл! — позвала она, опускаясь на колени и осторожно кладя червяка на ладонь. — Послушай, что я тут придумала… рассказать? Мы с тобой накажем маму за те плохие вещи, которыми она занимается. — Она приложила червяка к боку, где под кожей ощущалось уплотнение. — Давай-ка перелезай обратно. Все равно червяком быть неинтересно.
Почти тут же она услышала голос брата.
— Ты противная, я тебя ненавижу. Никогда тебе этого не прощу. Ты посадила меня в какое-то слепое существо, без рук, без ног и вообще без ничего. Я только и могу, что извиваться и ползти!
— Знаю, знаю, — перебила Эди, раскачиваясь взад-вперед и по-прежнему держа теперь уже бесполезного червяка. — Ты меня слышишь? Так ты хочешь сделать то, что я придумала, или нет? Прилечь рядом с мамой, чтобы ты смог сделать сам-знаешь-что? Тогда у тебя будут и глаза и уши, и ты станешь взрослым человеком.
Билл, явно нервничая, отозвался:
— Даже не знаю. Но, по-моему, мамой мне быть не очень хочется. И вообще я боюсь.
— Эх ты, трусишка, — упрекнула брата Эди. — Лучше соглашайся, а то можешь вообще навсегда остаться там внутри. И вообще, кем же ты хотел бы быть, если не мамой? Скажи, я так и сделаю, честно- пречестное слово.
— Ладно, посмотрим, — сказал Билл. — Сперва поговорю с мертвыми людьми, и послушаю, что они посоветуют. Кроме того, это вообще может не сработать. Мне и в червяка-то перебраться было непросто.
— Просто ты боишься попробовать, — рассмеялась она, и закинула червяка обратно в кусты. — Слабак! Мой брат просто нюня и слабак!
Билл не отвечал. Сейчас его мысли были обращены не на нее, и не на окружающий мир. Сейчас он пребывал только в одному ему доступных пределах. «Небось, опять болтает с этими своими старыми противными мертвецами, — подумала Эди. — Как же я ненавижу этих пустых мертвецов, которые никогда не веселятся, да и вообще ничего не делают».
И тут ей в голову пришла потрясающая идея. «Устрою-ка я так, чтобы он перебрался в этого полоумного мистера Три, о котором все только и судачат, — решила она. Мистер Три прошлым вечером приходил в Форестер-Холл, и что-то бормотал там насчет покаяния. Если Билл будет вести себя немного странно, или не сразу сообразит, что сказать и что сделать,
Да, но в этом случае возникала другая проблема: ей придется носить в себе безумца. Может, съесть что-нибудь ядовитое, как я частенько грожусь, решила она. Например, пригоршню листьев олеандра, или касторовых зерен, или еще чего-нибудь в этом роде, и, таким образом, избавиться от него. Он-то ведь все равно будет совершенно беспомощным, и не сможет мне помешать».
Тем не менее, проблема имела место. Мысль о том, что этот самый мистер Три — Эди не раз видела его, и он не больно-то ей нравился — вдруг окажется внутри нее, казалась не слишком привлекательной. Правда, у него был симпатичный пес, но больше ничего хорошего…
Пес Терри. Вот ответ. Она может улечься рядом с Терри, Билл переберется в собаку, и тогда все станет на свои места.
Вот только жаль, что собачий век так короток. А ведь Терри, по словам матери и отца, и так уже семь. Он родился почти тогда же, когда они с Биллом.
«Проклятье, — подумала Эди. — До чего же трудно принять какое-то решение. Проблема, оказывается, вовсе не шуточная — что же делать с Биллом, которому так хочется выбраться наружу, видеть и слышать. И тут ее осенило: интересно, а кого бы я сама хотела иметь у себя внутри? Ответ был очевиден — только папу.
— А ты бы хотел выглядеть, как папа? — спросила она Билла. Но Билл не отвечал, он все еще пребывал где-то далеко, беседуя с теми, кто давно приказал долго жить.
«Наверное, — решила она, — наилучшим выбором все же будет мистер Три, поскольку он живет на отшибе со своими овцами, и редко появляется на людях. Биллу в нем будет гораздо легче, поскольку говорить он не мастер. Там с ним будут только Терри, да овцы, а поскольку все считают мистера Три немного не в себе, вариант практически идеальный. Наверняка, Билл справится с телом мистера Три куда лучше, чем тот, и единственное, о чем придется позаботиться, так это о правильном количестве ядовитых олеандровых листьев — их должно оказаться достаточно, чтобы убить его, но не убить меня. Может, хватит и двух. Ну, максимум, трех.
Вовремя у мистера Три крыша поехала, — подумала Эди. — Хотя он об этом и понятия не имеет. А вот если бы узнал, так наверное удивился бы. Может, дать ему немного пожить внутри меня — ровно столько, сколько нужно, чтобы он понял в чем дело. Вот будет потеха! Лично мне он никогда не нравился, хотя мама утверждает, что он хороший человек. Противный он какой-то». При воспоминании о нем, ее даже передернуло.
«Бедный, бедный мистер Три, — восторженно подумала Эди. — Тебе больше не удастся испортить вечерние слушания в Форестер-Холле, поскольку ты больше не сможешь проповедовать никому, кроме, возможно, меня, а я-то уж тебя слушать не собираюсь.
И где же это лучше сделать? — стала прикидывать она. — Наверное, прямо сегодня. Попрошу маму отвести нас к нему после уроков. А если не согласится, так я и сама туда сбегаю.
Просто дождаться не могу, — подумала Эди подрагивая от нетерпения.
Зазвенел звонок, и она вместе с другими детьми поплелась в школу. Мистер Барнс уже ждал у двери единственной классной комнаты, в которой занимались ученики от первого до шестого класса. Эди была полностью погружена в свои мысли, и, когда она проходила мимо учителя, тот спросил:
— О чем задумалась, Эди? Что сегодня так обременило твой могучий мозг?
— Да так, — отозвалась она. — Немножко думала о вас. А теперь вот думаю о мистере Три.
Ах, да! — понимающе кивнул мистер Барнс. — Значит, ты уже все знаешь.
Мимо них спешили в класс другие дети, вскоре они остались наедине. Эди сказала:
— Мистер Барнс, а вам не кажется, что вы должны прекратить делать с моей мамой то, что делаете? Это нехорошо; так говорит Билл, а уж он-то знает.
Учитель буквально переменился в лице, но ничего не сказал. Вместо того, он развернулся и зашел в классную комнату, и уселся за стол. Лицо его буквально пылало. «Может, я что-то не так сказала? — недоумевала Эди. — Уж не рассердился ли он на меня? Может, теперь в наказание оставит сидеть после уроков, а не то еще и маме расскажет, а она меня отшлепает».
Немного растерявшись, она тоже зашла в класс, уселась за парту и раскрыла драгоценную, затрепанную книжку сказок. На сегодня им задали прочитать «Белоснежку».
Лежа на влажных палых листьях в тени старого дуба, Бонни Келлер крепко прижимала к себе мистера Барнса, и думала, что это у них, возможно, в последний раз — отношения начали ее утомлять, Хэл страшно боялся, а это, как она усвоила на долгом опыте, было фатальным сочетанием.
— Ну и пусть, — прошептала Бонни. — Допустим, она все знает. Но ведь она всего-навсего маленькая девочка, она просто не в состоянии понять, в чем дело.
— Да, но она понимает, что дело неладное, — возразил Барнс.
Бонни в ответ лишь тяжело вздохнула.
— А где она сейчас? — спросил Барнс.
— А вон за тем дубом. Подглядывает за нами.
Хэл Барнс тут же вскочил, как ужаленный. Вытаращив глаза, он ошалело оглядывался по сторонам до тех пор, пока не понял, что над ним подшутили.
