пенсионер Джорджо Оливьери, тот, что живет дальше по улице. Я помню своего приятеля по службе, Арта Боулза: он сейчас в клинике Фромм-Рейчмана в Рочестере с диагнозом шизофрения. И Элис Джонсон, девушка, с которой я учился в колледже, она — в клинике Сэмюэла Андерсона Третьего округа. Это где-то в Батон-Руж, штат Луизиана. Затем человек, с которым я работал, Эд Йетс — у него шизофрения, переходящая в паранойю. И Уолдо Дангер- филд, еще один мой приятель. А также Глория Мильштейн, девушка с огромными, как дыни, грудями. Она вообще бог знает где. Ее зацепили на персональном тесте, когда она собиралась устроиться машинисткой. Федералы вычислили и заграбастали ее — и где теперь эта Глория? А ведь она была такой хорошенькой… И Джон Франклин Манн, торговец подержанными автомобилями, которого я когда-то знал. Ему поставили шизофрению в заключительной стадии и увезли, кажется, в Касанинскую клинику — у него родственники где-то в Миссури. А Мардж Моррисон, еще одна девушка с гебефренией, которая всегда приводила меня в ужас. Думаю, сейчас она на свободе, я недавно получил от нее открытку. И Боб Аккерс, мой однокашник. И Эдди Вайс…
— Нам пора идти, — поднялся Мори.
Мы покинули кафе.
.— Тебе знаком Сэм Барроуз? — спросил я.
— Еще бы. Не лично, конечно, понаслышке. По-моему, это самый отъявленный негодяй из всех, кого я знаю. Он готов заключать пари по любому поводу. Если б одна из его любовниц — ас ними отдельная история — так вот, если б одна из его любовниц выбросилась из окна гостиницы, он бы тут же поспорил: чем она грохнется на асфальт — головой или задом. Он похож на спекулянтов былых времен — знаешь, тех финансовых акул, что стояли у истоков нашей экономики. Для него вся жизнь — сплошная авантюра. Я просто восхищаюсь Барроузом!
— Так же, как и Прис.
— Прис? Черта с два — она обожает его! Знаешь, она ведь встречалась с ним. Посмотрела на него и поняла, что это — судьба. Он гальванизирует ее… или магнетизирует, черт их там разберет. Неделю после этого она вообще не разговаривала.
— Это когда она ходила устраиваться на работу?
Мори покачал головой:
— Она не получила работы, но проникла в его святую святых. Луис, этот парень чует выгоду за версту там, где никто другой ничего не нарыл бы и за миллион лет! Ты бы как-нибудь заглянул в «Форчун», они давали обзор по Барроузу за последние десять месяцев.
— Насколько я понял, Прис закинула удочку насчет работы у него?
— О да, и намекнула, что она — крайне ценный человек, только никто об этом не знает. Надеется найти понимание у своего кумира… Заявила ему, что она — крутой профессионал. Так или иначе, мне она сказала, что, работая на Барроуза, она сделает головокружительную карьеру и ее будет знать весь мир. Насколько я понимаю, Прис не собирается отступать от своей затеи и готова пойти на все, только б получить работу. Что ты скажешь на это?
— Ничего, — ответил я.
Прис не пересказывала мне эту часть разговора.
Помолчав, Мори добавил:
— Ведь Эдвин М. Стэнтон являлся ее идеей.
Значит, она говорила правду. Мне стало совсем погано.
— Это она решила сделать именно Стэнтона?
Нет, — ответил Мори. — Это было моим предложением. Она- то хотела, чтоб он походил на Барроуза. Однако у нас было недостаточно информации для системы текущего управления монадой, гак что мы обратились к историческим персонажам. А я всегда
интересовался Гражданской войной — вот уже много лет это мой пунктик. И мы остановились на Стэнтоне.
— Ясно, — произнес я.
— И знаешь, она постоянно думает об этом Барроузе. Навязчивая идея, как говорит ее психоаналитик.
Размышляя каждый о своем, мы направились к офису «Объединения МАСА».
Глава 4
В офисе меня застал телефонный звонок. Это был Честер из Бойсе. Он вежливо напоминал об оставленном Эдвине М. Стэнтоне и просил забрать его, если, конечно, это возможно.
— Мы постараемся выкроить сегодня время, — пообещал я.
— Он сидит все там же, где вы его оставили. Сегодня утром папа включил его на несколько минут, чтобы проверить, есть ли какие новости.
— Какого рода новости?
— Ну, утренние новости. Типа сводки от Дэвида Бринкли.
Они ждали, что симулякр
— Ну и как? — поинтересовался я.
Новостей не оказалось.
— Он все толковал о какой-то беспримерной наглости полевых командиров.
Я повесил трубку и мы помолчали, осмысливая услышанное.
— Может, Прис съездить и забрать его, — предложил Мори.
— А у нее есть машина? — спросил я.
— Пусть возьмет мой «ягуар». И, пожалуй, лучше бы тебе поехать с ней. На тот случай, если твой папаша передумает.
Попозже Прис и в самом деле показалась в офисе, и вскоре мы с ней катили в Бойсе.
Она сидела за рулем, и первое время мы молчали. Затем она подала голос:
— У тебя есть на примете кто-нибудь, кого б заинтересовал Эдвин М. Стэнтон?
— Нет, — удивился я. — А почему ты спрашиваешь?
Зачем ты согласился на эту поездку? — продолжила она допрос. — Я уверена, у тебя имеются какие- то скрытые мотивы… они так и сквозят сквозь каждую твою пору. Если б это зависело от меня, я бы не подпустила тебя к Стэнтону ближе чем на сотню ярдов.
Прис не сводила с меня взгляда, и я чувствовал себя как под микроскопом.
— Почему ты не женат? — внезапно сменила она тему.
— Не знаю.
— Ты голубой?
— Нет!
— Может, не нашлось девушки, которая бы польстилась на тебя?
Внутренне я застонал.
— Сколько тебе лет?
Вопрос — вполне невинный сам по себе — в этой беседе, казалось, тоже таил какой-то подвох. Я пробурчал что-то невнятное.
— Сорок?
— Нет, тридцать четыре.
— Но у тебя седина на висках и такие смешные зубы.
Мне хотелось умереть.
— А какова была твоя первая реакция на Стэнтона?
— Я подумал: какой благообразный пожилой джентльмен.
— Ты сейчас лжешь, да?
— Да.
