«Белка». А потом — «геноцид».
Вскоре машина возвестила:
— Забавнейший случай произошел со мной вчера, по пути в банк. Мне случилось проходить через Центральный парк. Представляете…
Джо недоуменно воззрился на машину.
— Да как же ты могла вчера проходить через Центральный парк? Ведь его уже сорок лет как нет!
— Джо, это всего лишь машина! — она, уже в плаще, склонилась, чтобы поцеловать его на прощанье.
— Слушай, да это просто бред какой-то! — возмутился он. — А кроме того, я ввел «геноцид», а она мне выдает «забавный». Разве ты…
— Она просто вспоминает прошлое, — сказала Коллин, пытаясь найти хоть какое-то объяснение.
Она нагнулась, провела пальцами по его щеке, заглянула ему в глаза.
— Я люблю тебя, — проворковала она, — но ты себя просто убиваешь… эта работа тебя убивает. Знаешь… попробую-ка я связаться с Броузом через наше Агентство и выбить для тебя двухнедельный отпуск. Кстати, у меня для тебя подарок. Одна из моих жестянок откопала кое-что в окрестностях моей виллы. Все абсолютно законно — вещь найдена на моей территории. Вернее, на том участке, который стал моим после маленького обмена с моим северным соседом, который произвели мои жестянки.
— Книга! — он почувствовал, как в груди у него теплеет, — это разгоралось угасшее было пламя жизни.
— Правильно, книга, причем очень хорошая. Настоящая довоенная книга, не какая-нибудь ксероксная копия. Знаешь, как называется?
— «Алиса в Стране чудес», — он столько слышал об этой книге, что давно хотел заполучить экземпляр и прочитать от корки до корки.
— Еще лучше. Это одна из тех забавных скандальных книжек, что издавались в шестидесятых годах, — причем в отличном состоянии, даже обложка не пострадала. Знаешь, были такие, из серии «Помоги себе сам»: «Как я успокоил свои нервы с помощью лукового сока» или «Как я сделал миллион долларов, ведя двух-с-половинную жизнь на службе в ФБР». Или…
— Коллин, — перебил Джо. — Знаешь, не так давно я выглянул в окно и увидел белку.
Она недоверчиво посмотрела на него.
— Не может быть.
— Хвост. Этот хвост ни с чем не спутаешь. Знаешь, такой пушистый — круглый, толстый и серый, как щетка для мытья бутылок. И она прыгала, вот так… — он описал рукой волнообразную линию, иллюстрируя свои слова, а еще для того, чтобы восстановить в памяти картину. — Я даже вскрикнул. Ее искали четыре жестянки… — он пожал плечами. — В конечном итоге они вернулись ни с чем и заявили: «Нет, доминус, к сожалению, мы ничего не обнаружили», или нечто в этом роде, — Джо помолчал. Разумеется, это была просто гипнагогическая галлюцинация[4], вызванная либо перепоем, либо недосыпом. Он прекрасно знал это. «Жестяные девы» тоже знали. А теперь это знала и Коллин.
— Нет, ты только себе представь! — закончил он.
— Так и опиши своими словами, что ты при этом почувствовал. От руки, на бумаге — а не при помощи этой дурацкой машины. Что означало для тебя появление юркой маленькой живой белочки. Главное, — Коллин ткнула пальцем в сторону риторайзера ценой в пятнадцать тысяч долларов, — чтобы он за тебя не думал. И…
— А Броуз, — отозвался Джо, — возьмет и все вычеркнет. Можно, конечно, загрузить ее в вак, потом скормить «кену»[5] и записать на пленку. Думаю, такое прокатит. Но только не через Женеву. Потому что я просто не могу им сказать: «Да ладно вам, ребята, и так сойдет». Мне придется сказать…
Впрочем, он уже ощутил умиротворение и начинал размышлять.
— Ладно, попробую, — Джо решительно поднялся, отпихнув старокалифорнийское плетеное кресло. — Уговорила. Я даже попробую написать это от руки. Только найду эту — как ты ее называешь?
— Шариковая ручка. Вспомни: что есть у двери, у сумки и у ребенка? Правильно, ручка. Видишь, как все просто?
Он кивнул.
— Вот ручками мне и придется программировать вак. Думаю, ты права. Может, это и шаг назад — но, по крайней мере, меня не будет выворачивать наизнанку. Я уже видеть не могу это…
Он окинул взглядом библиотеку, пытаясь найти… эту самую… как ее?
Тем временем риторайзер, предоставленный самому себе, продолжал вещать:
— …пушистого малыша. Но в его крошечной головке таится недюжинный ум. Может быть, даже больший, чем мы можем себе представить. Уверен, нам с вами есть чему у него поучиться…
Монолог продолжался и продолжался. Тысячи микрочипов во внутренностях машины муссировали эту проблему, черпая сведения с десятков инфодисков. Все это могло продолжаться до бесконечности, но Джо Адамсу было некогда. В конце концов он нашел ручку.
Все, что теперь требовалось, — это чистый лист бумаги. Черт, это у него точно было! Он поманил «жестянку», которая собиралась проводить Коллин до флаппера.
— Распорядись, чтобы вся прислуга занялась поисками бумаги, на которой можно писать. Обыщите все комнаты виллы, — даже те, что сейчас пустуют, включая спальни. Я точно помню: где-то валялся лист или даже целая пачка. Ее в свое время нашли при раскопках.
«Жестяная дева» немедленно передала указание по прямой радиосвязи, и Джо почувствовал, что в доме начался переполох. По всей вилле захлопали двери пятидесяти с лишним комнат. Прислуга ожила, покинув места, на которых неподвижно находилась после выполнения очередного задания. И он — их господин и владелец — почувствовал стопами своих ног, как здание наполняется жизнью, и часть тумана, который успел заползти внутрь, развеялась. И пусть это сделали машины, которых с легкой руки одного чеха прозвали «роботами», что на их дурацком языке означает «работник».
Однако снаружи был туман, и он по-прежнему пытался просочиться в окно.
Когда же Коллин уедет… Он знал, что тогда туман начнет еще более непреклонно скрестись и ломиться, пытаясь ворваться внутрь.
Господи… ну почему сегодня не понедельник, почему он не в Агентстве, не в своем Нью-Йоркском офисе, вместе с другими янсменами? Чтобы жизнь была не движением каких-то мертвых— вернее, неживых — созданий. А настоящей жизнью.
— Знаешь что? — неожиданно вырвалось у него. — Я люблю свою работу. Более того, кроме нее, у меня ничего нет. Все это… — он обвел рукой библиотеку, не забыв затянутое туманом окно.
— Да, это как наркотик, — сочувственно поддакнула Коллин.
— Вроде того, — кивнул он. — Если уж пользоваться архаичными терминами. Пожалуй, этот я у тебя позаимствую.
— Ты лингвист до мозга костей, — с нежностью заметила она. — Ладно, сделка состоялась. Слушай, а может, тебе все-таки воспользоваться услугами машины?
— Нет! — решительно отозвался он. — Ты совершенно права. Отныне я намерен все делать совершенно самостоятельно.
В любой момент в комнату могла ввалиться одна из многочисленного штата «жестяных дев» с чистым листом бумаги — он точно знал, что бумага в доме была. А если ее нет, то можно выменять ее у соседа. Для этого иридется совершить небольшую прогулку — разумеется, в сопровождении и под охраной свиты «жестянок» — в соседнее поместье, расположенное южнее, на виллу к Феррису Гранвиллю. У Ферриса точно есть бумага: он сам рассказывал на той неделе по открытой видеолинии, что работает над — господи помилуй! — записками.
Интересно, кому на Земле — или под Землей, или над Землей— эти записки адресованы.
Глава 2
