— Подождите, — послышался за спиной голос Хнатта. Барни обернулся. Эмили сидела за столом с приклеенной улыбкой и пила кофе; по другую сторону сидел Хнатт, глядя прямо на Барни. У Хнатта была одна искусственная рука, в которой он держал вилку, а когда он подносил к губам кусок яйца, Барни увидел большие, выступающие стальные зубы. Хнатт был седым, изможденным и смотрел мертвыми глазами, которые были намного больше, чем до этого; казалось, он заполнял всю комнату своим присутствием. Однако это был все еще Хнатт. «Не понимаю», — сказал Барни и остановился в дверях, не выходя из квартиры и не возвращаясь; он делал то, что предложил ему Хнатт, — ждал. «Не похож ли он на Палмера Элдрича?» — спрашивал он себя. На снимках…, да, у него была искусственная рука, стальные зубы и глаза системы Дженсена, но это был не Элдрич.
— Должен вам сказать, — перешел к делу Хнатт, — что Эмили любит вас намного сильнее, чем можно судить по ее словам. Я знаю, потому что она мне об этом говорила. Много раз. — Он бросил взгляд на Эмили:
— У тебя сильно развито чувство долга. Ты считаешь, что должна подавить в себе чувства, которые испытываешь к Барни; впрочем, ты делаешь это постоянно. Однако забудь о долге. На этом нельзя построить супружеские отношения; они требуют большей непосредственности. Даже если ты считаешь, что не можешь… — он сделал неясный жест. — Ну, скажем, оттолкнуть меня… Тем не менее ты должна честно проанализировать свои чувства и не прикрываться щитом самопожертвования. Именно так ты поступила с Барни; ты позволила ему оставить тебя, поскольку думала, что твой долг — не мешать ему делать карьеру. Ты и теперь ведешь себя так же, — закончил он, — и совершаешь ту же ошибку. Не обманывай себя.
И тут — совершенно неожиданно — он улыбнулся Барни, оскалив стальные зубы и подмигнув одним неподвижным глазом, как сигнальной лампочкой.
Теперь это был Палмер Элдрич. Полностью. Однако Эмили, казалось, этого не замечала; улыбка исчезла с ее лица. Она была сконфужена, раздражена, и возмущение ее росло.
— Ты меня чертовски раздражаешь, — сказала она мужу. — Я сказала, что чувствую, и не собираюсь притворяться. И я не люблю, когда кто-то мне говорит, что я притворяюсь.
Человек, сидевший напротив, сказал:
— У тебя только одна жизнь. Если ты хочешь прожить ее с Барни вместо меня…
— Не хочу. — Она бросила на него испепеляющий взгляд.
— Я пошел, — сказать Барни, открывая дверь. Надежды не было.
— Подожди. — Палмер Элдрич встал и пошел следом. — Я спущусь с тобой.
Вдвоем они пошли по коридору к лестнице.
— Не отказывайся, — сказал Элдрич. — Помни: ты только первый раз принял Чуинг-Зет. У тебя еще будет время. С какой-то попытки у тебя получится.
— Что это такое — Чуинг-Зет? — спросил Барни. Где-то рядом девичий голос настойчиво повторял:
— Барни Майерсон. Проснись.
Его потрясли за плечо; он заморгал, щурясь на свету. Рядом с ним на коленях стояла Энн Хоуторн, держа его за руку.
— Ну и как? Я вошла сюда и не могла никого найти; потом наткнулась на вас — вы сидели в кружке, полностью отключившись. Что бы было, окажись я инспектором ООН?
— Ты меня разбудила, — сказал он Энн, осознавая то, что она сделала; он ощущал огромное разочарование и сожаление. Однако время перемещения миновало, и приходилось с этим примириться. Несмотря на это, он испытывал наркотический, голод, непреодолимое желание вернуться туда как можно быстрее. Все остальное было несущественно, даже склонившаяся над ним девушка и неподвижные товарищи по бараку, лежавшие полукругом на полу.
— Было так хорошо? — понимающе спросила Энн и коснулась рукой кармана. — В наш барак тоже приходил торговец; я купила. Это крупный мужчина со странными зубами и глазами, седой.
— Элдрич. Или его призрак.
У него болели все суставы — как будто он долго сидел в неудобной позе. Хотя, посмотрев на часы, он обнаружил, что прошло лишь несколько секунд — самое большее минута.
— Элдрич — везде, — сказал он Энн. — Дай мне свой Чуинг-Зет.
— Нет.
Он пожал плечами, скрывая разочарование, жгучую, физическую боль утраты. Ну что ж, Палмер Элдрич вернется; наверняка он знаком с действием своего продукта. Возможно, еще сегодня.
— Расскажи, — попросила Энн.
— Это иллюзорный мир, — сказал Барни, — в котором Элдрич занимает ключевую позицию божества. Он дает тебе шанс совершить то, чего в действительности ты никогда не сможешь, — воссоздать прошлое и сделать его таким, каким хочешь. Однако даже для него это не просто. Это требует времени. — Он замолчал, потирая болевший лоб.
— Ты хочешь сказать, что он…, что ты не можешь просто щелкнуть пальцами и получить то, что хочешь? Так, как это происходит во сне?
— Это вовсе не похоже на сон.
«Это значительно хуже, — подумал он. — Скорее это напоминает ад. Такой, каким и должен быть ад: вечный и неизменный». Однако Элдрич считал, что со временем удастся его изменить, хотя это потребует большого терпения и труда.
— Если ты туда вернешься… — начала Энн.
— Если? — Он недоверчиво посмотрел на нее. — Я должен вернуться. На этот раз мне ничего не удалось сделать.
«Может, мне придется возвращаться туда сотни раз», — подумал он.
— Послушай. Ради Бога, дай мне ту порцию Чуинг-Зет, которую ты купила. Я знаю, что мне удастся ее убедить. На моей стороне Элдрич, который старается, как может. Она сейчас возмущена, я застал ее врасплох своим предложением, но…
Он замолчал, глядя на Энн Хоуторн. «Что-то тут не то, — подумал он. — Ведь…»
У Энн одна рука была искусственная; пальцы из пластика и металла находились в нескольких дюймах от его лица, так что он ясно их видел. А взглянув на ее лицо, он увидел пустоту, глубокую, как космическая бездна, из которой появился Элдрич. Мертвые глаза, полные вакуума, парящего за границами известной вселенной.
— Получишь позже, — спокойно сказала Энн. — Одного сеанса в день тебе хватит. — Она улыбнулась. — Иначе у тебя быстро кончатся скины; ты не сможешь купить Чуинг-Зет, а что ты тогда будешь делать, черт возьми?
Она сверкнула прекрасными стальными зубами… Остальные колонисты пробуждались со стонами, с трудом приходя в себя; они садились, бормоча что-то под нос и беспомощно озираясь вокруг. Энн куда-то ушла. Барни удалось без посторонней помощи подняться на ноги. «Кофе, — подумал он. — Наверняка она пошла сварить кофе».
— Хо-хо! — сказал Норм Шайн.
— Где вы были? — спросил Тод Моррис. Он встал, шатаясь, и помог подняться своей жене, Хелен. — Я вернулся в то время, когда был подростком, в гимназии, когда у меня было первое удачное свидание…, ну, понимаете, первое, закончившееся успехом. — Он беспокойно взглянул на Хелен.
— Это намного лучше, чем Кэн-Ди, — сказала Мэри Риган. — Во много раз лучше. О, я могла бы рассказать вам, что делала… — Она захихикала. — Но лучше не буду.
Лицо ее было красным и возбужденным.
Оказавшись в своей комнате, Барни Майерсон запер дверь и достал из кармана ампулу с токсином, которую дал ему Фейн. Он держал ее в руке и думал: «Пришло время. Однако…, действительно ли я вернулся? Видел ли я лишь призрачный образ Элдрича, наложенный на образ Энн? А может, это было настоящее видение, предчувствие кроющейся за всем этим реальности; не только его собственной, но и коллективной реальности остальных колонистов?»
Если так, то не следовало сейчас глотать яд. Так подсказывал ему инстинкт.
Тем не менее он открыл ампулу.
Из открытой ампулы послышался тихий, слабый голос:
— Ты под наблюдением, Майерсон. И если ты планируешь какую-то хитрость, нам придется вмешаться.
