помещу его вместе с моим барашком, Германом У. Маджеттом.
– Странная кличка для барана, – заметил Херб Ашер.
– Герман У. Маджетт был крупнейшим серийным убийцей в истории Англии, – сказала Линда.
– Прекрасно, – сказал Херб Ашер. – Лучше и не придумаешь.
– Ну ладно, до скорой. Садись поосторожнее, чтобы не повредить козлёнку.
Линда прервала связь.
Через несколько минут машина мягко опустилась на крышу её дома, Ашер заглушил двигатель.
Открой дверцу, подумал ему козломорф.
Ашер открыл дверцу.
К машине подходила Линда Фокс, она улыбалась и махала ему рукой, её глаза весело блестели.
Она была босиком, в футболке с круглым вырезом и обрезанных до колен джинсах; её волосы развевались за спиной, грудь вздымалась и опадала. Козлиная вонь резко усилилась.
– Привет, – сказала Линда, слегка задыхаясь. – А где козлёнок? – Она заглянула в машину. – А, вижу. Выходи из машины, козлик, иди сюда.
Козломорф выпрыгнул наружу, в бледный свет калифорнийского вечера.
– Велиал, – сказала Линда Фокс.
Она наклонилась и протянула руку; козломорф испуганно отпрянул, но пальцы Линды уже коснулись его бока.
Козломорф сдох.
ГЛАВА 20
– Их таких много, – сказала Линда Хербу Ашеру, тупо смотревшему на козлиный труп. – Пошли в дом. Я сразу догадалась по запаху. Велиал воняет как выгребная яма. Пошли. – Она взяла его за руку. – Да тебя всего трясёт. Ты же знал, что он такое, да?
– Да, – кивнул Ашер. – А кто ты?
– Иногда меня называют Адвокатом. Когда я защищаю, я – Адвокат. Иногда Утешительницей, это когда утешаю. Я – Помощник. Велиал – Обвинитель. Мы – две противоборствующие стороны в суде. Пошли, там ты хоть сможешь присесть, могу себе представить, какой это был для тебя кошмар. Ну что, идём?
– Идём.
Линда потянула его к двери лифта.
– Вот тебя, разве я тебя не утешала? – спросила Линда. – 1Ъды назад, когда ты лежал в своем куполе посреди чужого, враждебного мира и тебе не с кем было даже поговорить? Это моя работа, одна из моих работ. Вон как стучит твоё сердце, – добавила она, положив ему руку на грудь. – Ты же наверняка был в полном ужасе. Он сказал тебе, что он думает делать со мной. Ему и в голову не приходило, куда ты его везёшь. Куда и к кому.
– Ты уничтожила его, – сказал Херб Ашер. – И теперь…
– Он размножился по всей вселенной, – сказала Линда. – Это лишь один из примеров, то, что ты видел на крыше. У каждого человека есть свой Адвокат и свой Обвинитель. На древнееврейском Адвокат – это йецер а-тов, а Обвинитель – йецер а-ру. Я налью тебе вина. Прекрасный калифорнийский цинфандель, цинфандель с берегов Буэно-Виста. Венгерская лоза, как правило, люди этого не знают.
Добравшись до гостиной, Ашер облегчённо плюхнулся в глубокое мягкое кресло. И даже здесь его преследовала козлиная вонь.
– Я, кажется, никогда… – начал он.
– Запах пройдёт. – Линда пододвинула ему стакан с красным вином. – Я заранее открыла бутылку, чтобы оно подышало. Тебе должно понравиться.
Вино оказалось великолепным. Мало-помалу пульс Ашера начал приходить в норму.
– Он ничего не сделал твоей жене? – с тревогой спросила сидевшая напротив Линда. – А Элиасу?
– Нет, – качнул головою Ашер. – Я был один, когда он подошёл. Он притворился потерявшимся козлёнком.
– В какой-то момент каждому человеку приходится выбирать между его йецер а-тов и его йецер а-ру. Выберет он меня, и я его спасу, выберет он эту козлотварь, и я не смогу его спасти. Ты выбрал меня. Битва идёт за каждую душу по отдельности, так учат раввины. У них нет догмы о падении человека, ставшем падением всех людей. Спасение людей происходит не скопом, а поштучно. Тебе нравится цинфандель?
– Да, – кивнул Ашер.
– Я воспользуюсь вашей радиостанцией, – сказала Линда. – Самое место для моего нового материала.
– Ты уже знаешь про станцию? – удивился Ашер.
– Илия излишне суров, мои песни вполне вам подойдут. Они радуют сердца людей, а это главное. Ну что же, Херб Ашер, вот ты в Калифорнии, со мной, как ты когда-то об этом мечтал. Как ты мечтал в другой звёздной системе, в тесноте твоего купола, в компании голографических изображений меня, которые двигались и говорили, синтетических версий меня, имитаций. Теперь здесь, напротив тебя, сижу я реальная. Ну, и какие у тебя впечатления?
– А это реальность? – спросил Херб Ашер.
