пятьдесят лет, бросил всю семью.
— Полагаю, они смогут теперь экономить на счетах за джем, — не удержался от шутки Пауэрскорт.
— Фрэнсис, ты ужасен! Несчастную женщину, жену кузена Уильяма, бросили, и это в ее возрасте, а ты только о джеме думать и способен, — сказала старшая из сестер, всегда испытывавшая счастье, отчитывая брата.
— А что это был за джем — оксфордский «Куперс»? Или тот, что продают в таких забавных баночках, по-моему, он называется «Типтри». Его делают где-то в Эссексе.
— Замолчи, Фрэнсис! — и все три сестры принялись объединенными силами корить его. Ведьмы, с горечью подумал Пауэрскорт, вспомнив время, когда они втроем налетали на него, еще мальчишку, и отнимали его рогатки. Взглянув в поисках поддержки на леди Люси, он, как ему показалось, заметил на другом конце стола проблеск обращенной к нему заговорщицкой улыбки. Улыбка леди Люси, предназначенная только для него, стоила ведьмина котла с кипящим в нем гневом сестер.
Слуги унесли со стола последние тарелки и бокалы. Двери столовой затворились.
Пембридж, выглядевший истинным олицетворением главы семейства, значительно кашлянул и громко забарабанил пальцами по столу.
— Леди и джентльмены, — начал он, улыбаясь по очереди всем, кто сидел вокруг стола, — особенно лучезарная улыбка досталась хорошенькой леди Люси. — Фрэнсис попросил нас собраться этим вечером, поскольку он нуждается в нашей помощи. Фрэнсис, вам слово.
Весь вечер Пауэрскорт прикидывал, какой тон ему лучше взять, обращаясь именно к этому собранию людей. После оплошности с джемом, понимал он, легкомыслия позволять себе не следует. Никаких шуток, сказал он себе. Ради Бога, никаких шуток. Он знал, что двое его зятьев, скорее всего, отнесутся к нему с большей серьезностью, чем сестры, как бы те его ни любили. Ведьмы, он хорошо это помнил, всегда считали его расследования еще одним мужским хобби, которое невозможно принимать всерьез.
— Мне нужна ваша помощь, — начал он, решив, что наилучшей тактикой будет самоумаление. Надо отдаться на их милость. — Я занимаюсь сейчас очень сложным и важным расследованием. Два дня назад я виделся с комиссаром столичной полиции. Он обещал оказать мне любую поддержку, какая ему по силам. У меня в кармане, — он сделал паузу, чтобы извлечь на свет одно из писем с Даунинг-стрит, 10[53], — лежит множество подписанных премьер-министром писем. Адресаты не указаны, я вправе сам проставлять их имена. В письмах говорится, что лорду Фрэнсису Пауэрскорту, исполняющему задание огромной государственной важности, надлежит оказывать любую помощь, какая только возможна.
Он снова сделал паузу и оглядел стол. Все молчали и вид имели вполне серьезный: Пембридж походил на некоего энергичного сквайра из прежних Пембриджей; Уильям Берк выглядел деловым человеком, всерьез воспринимающим свой долг перед Королевой и страной; Розалинда казалась бесстрастной; Мэри и Элинор — исполненными любопытства, а на лице леди Люси читался страх за Пауэрскорта. Все это может оказаться очень опасным, вдруг подумалось ей.
— Фрэнсис, ты можешь сказать нам, в чем состоит это дело? Хоть что-то? — спросила леди Розалинда.
— Боюсь, что не могу. Сведения такого рода ничем вам не помогут, зато способны очень сильно осложнить жизнь всем, кто причастен к этой истории. В особенности мне, — и он самоуничеженно пожал плечами.
— Но как же мы сумеем помочь тебе, не зная, что к чему? — леди Элинор почти в точности исполнила пророчество брата относительно ее любопытства.
— Так что мы должны для тебя сделать, Фрэнсис? — спросила Мэри, практичная жена практичного мужа.
— Для начала я хотел бы, чтобы вы не говорили все сразу, — ответил Пауэрскорт, ухватываясь за возможность хоть немного поквитаться с сестрами за джемовую войну.
Мужчины рассмеялись — извечные участники мужского заговора против женщин и жен.
— То, чего я хочу от вас, совсем просто. Мне необходимы сведения о некоторых людях. Сведения об их семьях, финансовом положении, сведения об их состояниях — есть ли у них таковые или они их недавно лишились. Неофициальные сведения, которые легко добываются в разговорах и, если мне позволено употребить в этом обществе подобное слово, из слухов. Я в последнее время стал большим поклонником слухов. В общем, все то, о чем, как мне говорили, беседуют дамы, когда собираются вместе. Да я, собственно, и не считаю, что в слухах присутствует нечто дурное.
В голове его снова мелькнула мысль о ведьмах, плетущих заговор, — заклинания прочитаны, зелья приготовлены, над болотистой пустошью возносятся странные запахи.
— У меня с собой, — сказал Пауэрскорт, опережая то, что, как он знал, будет следующим вопросом — вопросом сестер, во всяком случае, — список связанных с делом людей. Должен сказать, что какие-либо подозрения в их причастности к чему-то дурному отсутствуют, — бойко солгал он, ибо не говорить же родным, что один из этих людей может оказаться убийцей предполагаемого престолонаследника. — Подозрений нет решительно никаких.
Лорд Генри Ланкастер, Гарри Радклифф, Чарльз Певерил, Уильям Брокхем, лорд Эдуард Грешем, почтенный Фредерик Мортимер. Пауэрскорт без затруднений перечислил эти имена. Он уже привык перечислять их про себя в мгновения скуки, когда брился или ожидал в подземке прихода поезда.
— Но, Фрэнсис… — начала Розалинда.
— Что, собственно… — произнесла Мэри Берк.
— И ты всерьез ожидаешь, что мы… — спросила Элинор, лицо которой светилось от интереса и любопытства.
— Опять вы за свое. Опять говорите все вместе. Ну хотя бы разнообразия ради, — Пауэрскорт улыбнулся трем своим ведьмам, ибо колдовство их было, в сущности, добрым, — по очереди, очень прошу вас.
— Фрэнсис, — заговорила, воспользовавшись правом рождения, старшая из сестер, Розалинда, — ты действительно подумаешь, что мы примемся расспрашивать людей об этих молодых джентльменах? Как будто мы полицейские или еще кто?
— Нет, не думаю, — ответил Пауэрскорт. — Я просто полагаю, что вы, улучив подходящий, на ваш взгляд, момент, могли бы попробовать направить разговор на них. Вы уже некоторое время ничего о них не слышали. Правда ли, что такой-то такой-то обручен и скоро женится? Или что такой-то такой-то потерял все семейное состояние? Мне говорили, — скорбно улыбнувшись, продолжал он, — что светские дамы изредка ведут подобные разговоры.
— А вам известно, Пауэрскорт, что один из этих молодых людей мертв? — с весьма серьезным видом вступил в разговор Пембридж. — Ланкастер. Убит в Норфолке, где-то неподалеку от Мелтон-Костэбл, по- моему. Несчастный случай во время охоты. Ужасная история.
Так вот как управился с ним Дони, подумал Пауэрскорт. Он вспомнил обещание майора позаботиться о найденном в лесу человеке, мозги которого были разбрызганы по деревьям Сандринхема. Верен навек. Semper Fidelis.
— Да, знаю, — Пауэрскорт тоже посерьезнел. В столовой наступила тишина, сорочка Пембриджа и руки леди Люси едва приметно отражались в полировке стола. — Однако, боюсь, его тоже придется включить в ваши беседы. И смерть его может дать удобный, если позволительно так выразиться, повод для начала разговора.
— Что мы должны будем сделать с этими сведениями? Просто пересказать их тебе при следующей встрече?
— Нет, я хочу, чтобы вы поступили иначе. Я хочу, чтобы вы их записали.
Все три сестры застонали, мучительно и огорченно.
— Фрэнсис, ты это не всерьез.
— Что же, нам опять за парты садиться?
— А награда за лучшее сочинение нам полагается?
На помощь ему пришел Уильям Берк:
— С вашего разрешения, предложение самое что ни на есть разумное. Люди, занимающиеся одним
