Он там.
— Кто, Мэгги?
— Кто? Конечно, мистер Кленнэм. Он у вашего отца и говорит мне: «Мэгги, будь добра, сходи и скажи ей, что это только я».
— Я не совсем здорова, Мэгги. Я лучше не пойду. Я хочу лечь спать. Смотри, я уже ложусь! Пожалуйста, скажи, что я уже легла, а то бы пришла.
— А ведь это неучтиво, маленькая мама, — сказала изумленная Мэгги, — так отворачиваться от меня совсем неучтиво!
Мэгги была очень чувствительна к мелким личным обидам и очень изобретательна в этом отношении.
— И еще закрывать лицо обеими руками, — продолжала она. — Если вам противно смотреть на бедную девочку, так лучше прямо сказать ей это, а не отворачиваться от нее, и не оскорблять ее чувства, и не разбивать сердца бедной десятилетней крошки!
— Это чтоб облегчить головную боль, Мэгги.
— Да, и если вы плачете тоже для того, чтобы облегчить головную боль, маленькая мама, так и я буду плакать. Вы хотите, чтобы все слезы достались вам, это просто жадность, — жаловалась Мэгги и немедленно принялась хныкать.
Не без труда удалось Крошке Доррит уговорить ее вернуться к гостю с извинением; только обещание рассказать сказку, — давнишнее и любимое удовольствие Мэгги, — с условием, что она сосредоточит все свои умственные способности на поручении и оставит свою маленькую хозяйку на часок в покое, подействовали наконец. Она ушла, бормоча себе под нос свое поручение, и вернулась в назначенное время.
— Он очень огорчился, — объявила она, — и хотел послать за доктором. И он придет завтра утром, и, я думаю, будет плохо спать в эту ночь из-за вашей головы маленькая мама. О господи, вы плакали!
— Да, кажется, немножко, Мэгги.
— Немножко, о!
— Но теперь всё прошло, всё прошло, Мэгги. И голова не так болит, и мне гораздо лучше. Я очень рада, что не пошла.
Ее придурковатое большое дитя нежно обняло ее, погладило ее волосы, намочило ее лоб и глаза холодной водой (операция, которую неуклюжие руки Мэгги исполняли очень ловко), снова приласкалось к ней, порадовалось ее выздоровлению и усадило ее на стуле подле окна. Затем Мэгги с судорожными усилиями, которых вовсе не требовалось, притащила поближе к стулу сундук, свое обычное сиденье при рассказывании сказок, обняла свои колени и сказала с выражением жадного любопытства, широко раскрыв глаза:
— Ну, маленькая мама, какую-нибудь хорошенькую?
— О чем же, Мэгги?
— О принцессе, — оказала Мэгги, — о настоящей принцессе, о самой настоящей!
Крошка Доррит подумала с минуту и с довольно грустной улыбкой на лице, порозовевшем в лучах заката, начала:
— Когда-то давно, Мэгги, жил-был прекрасный король, и было у него всё, чего только ему хотелось, и даже гораздо больше. Было у него золото, серебро, алмазы и рубины и всякие, всякие богатства. Были у него дворцы и…
— Госпитали, — вставила Мэгги, продолжая обнимать свои колени. — Пусть у него будут госпитали: там так хорошо. Госпитали с целыми кучами цыплят.
— Да, у него было их много, и всего было много.
— Много печеного картофеля, — сказала Мэгги.
— Всего было много.
— Господи, — продолжала Мэгги, стискивая колени, — какой счастливец!
— У короля была дочь, самая умная и самая прекрасная из всех принцесс. Когда она была маленькой, то выучивала все свои уроки раньше, чем учителя успевали объяснить их, а когда выросла, то ей удивлялся весь свет. Подле дворца принцессы стояла хижина, в которой жила бедная маленькая женщина, и жила она одна-одинешенька.
— Старуха, — сказала Мэгги, чмокнув губами.
— Нет, не старуха. Совсем молоденькая.
— Как же она не боялась? — заметила Мэгги. — Продолжайте, пожалуйста.
— Принцесса каждый день проезжала мимо хижины в своей великолепной карете и всякий раз видела крошечную женщину за прялкой и глядела на нее, а крошечная женщина глядела на принцессу. И вот однажды принцесса велела кучеру остановиться недалеко от хижины и вышла из кареты, и пошла, и постучалась в двери хижины, и, по обыкновению, застала крошечную женщину за веретеном. И она взглянула на принцессу, а принцесса взглянула на нее.
— Кто кого переглядит? — вставила Мэгги. — Пожалуйста, продолжайте, маленькая мама.
— Принцесса была такая удивительная принцесса, что умела отгадывать все тайны. Она спросила у крошечной женщины: «Зачем ты ее прячешь здесь?». Тогда крошечная женщина поняла, что принцесса знает, почему она живет одна-одинешенька со своей прялкой, и стала на колени перед принцессой и просила не выдавать ее. Принцесса же отвечала: «Я никогда не выдам вас. Позвольте мне взглянуть на нее». Тогда крошечная женщина закрыла ставни, заперла дверь и, дрожа с головы до ног от страха, как бы кто не подглядел, открыла тайник и показала принцессе тень.
— Господи! — сказала Мэгги.
— Это была тень кого-то, кто ушел навсегда, кого-то, кто ушел далеко — с тем, чтобы никогда, никогда не возвращаться. Она была прекрасна, и крошечная женщина гордилась ею как великим, великим сокровищем. Посмотрев на нее, принцесса сказала крошечной женщине: «Итак, вы стережете ее каждый день?». А она опустила глаза и отвечала: «Да». Тогда принцесса сказала: «Растолкуйте мне, почему». На это она отвечала, что никого не встречала добрее и ласковее. Кроме того, прибавила она, от этого никому нет обиды или неприятности, и он ушел к тем, которые ожидали его…
— Значит, это был мужчина? — спросила Мэгги.
Крошка Доррит робко отвечала: «Да, кажется», — и продолжала:
— Ушел к тем, которые ожидали его, так что эта тень, это воспоминание не отнято, не украдено ни у кого. Принцесса отвечала: «А! Но когда вы умрете, ее найдут в хижине». Крошечная женщина возразила ей: «Нет, когда наступит это время, она ляжет со мной в могилу, и никто не найдет ее».
— Ну конечно! — сказала Мэгги. — Пожалуйста, продолжайте.
— Принцесса была очень удивлена, услышав это, как ты сама можешь представить себе, Мэгги.
— Понятно, она могла удивиться, — заметила Мэгги.
— И потому решилась следить за крошечной женщиной и посмотреть, чем это всё кончится. Каждый день она проезжала мимо хижины в своей прекрасной карете и всякий раз видела крошечную женщину одну-одинешеньку за прялкой и смотрела на нее, и крошечная женщина смотрела на принцессу. Наконец однажды прялка остановилась, и крошечная женщина исчезла. Когда принцесса стала разузнавать, почему остановилась прялка и куда девалась крошечная женщина, ей отвечали, что прялка остановилась, так как некому было прясть на ней: крошечная женщина умерла.
— Ее следовало поместить в госпиталь, — заметила Мэгги, — тогда бы она осталась жива.
— Принцесса, поплакав немножко о крошечной женщине, вытерла глаза, вышла из кареты на том же месте, где выходила раньше, пошла к хижине и заглянула в дверь. Но ей не на кого было смотреть и на нее некому было смотреть в хижине, и вот она пошла отыскивать драгоценную тень. Но ее нигде не оказалось, и принцесса убедилась, что крошечная женщина оказала ей правду, и что тень никому не причинила вреда и улеглась вместе с ней в могилу на вечный покой… Это всё, Мэгги.
Заходящее солнце так ярко озаряло лицо Крошки Доррит, что она заслонилась от него рукой.
— Она состарилась? — спросила Мэгги.
— Крошечная женщина?
— Ага!
— Не знаю, — отвечала Крошка Доррит. — Но было бы совершенно то же самое, если бы даже она
