отложения и искать их. Теперь у всех племён в пределах расстояния одного перехода отсюда есть кубки для питья, одежда и обувь, извлечённые из этой равнины его племенем, и выменянные на пищу.
Скоро всё это закончится. Лёд вторгся на равнину настолько давно, насколько он может помнить. Во мраке своего жилища он наклоняется над роющим Инструментом и глядит на точно сработанную глиняную модель размещения древних жилищ — модель, которую он использует, чтобы определить, какую часть местности племени следует раскапывать далее. Некоторые из мест уже потеряны; те, что были на одной стороне, теперь оказались захоронены подо льдом. Ледяная волна этой грядущей зимы, вероятно, накроет и сотрёт Тайну навсегда.
Но плохо не только это; ещё и племя охвачено расколом. Два его старших сына, Хрут и Гулта, не выносят друг друга, но оба хотят возглавлять племя, как только он уйдёт. Никакие внушения не убедят их, что будет в общих интересах, если они пойдут на компромисс. Его смерть будет печальным ударом для племени и для всех других племён в местах, которые получали выгоду от торговли.
Его смерть приходит столь внезапно, что у него нет даже времени, чтобы узнать о её приближении. Хрут, тихо появившись позади него, с силой опускает круглый валун, найденный в прибрежном гравии, на его голову, и в тот же миг уничтожает единственную силу, которая поднимала племя из дикости окружения. Тело, которое когда-то хранило последнюю искру цивилизации, шаг назад к былой утончённости, мягко оседает на глиняный план древнего города, сокрушая тонкие стены и разрушая всю сложную конструкцию.
С триумфальным криком Хрут хватает Инструмент. С этим символом теперь он — хозяин.
Тень появляется в дверном проёме хижины. Это брат Хрута — Гулта. Несмотря на медлительность своего ума, он сразу же видит, что случилось, и вызывающе рычит. Хрут взмахивает Инструментом по широкой дуге, нанося Гулту удар по лицу и шее, и выталкивает его, шатающегося, назад, чтобы тот погиб, истекая кровью на гравии. Он выпрыгивает наружу, в холодное спокойное сияние дня и наносит рубящие удары Инструментом, пока не убеждается в том, что Гулта мёртв.
Затем он переводит дыхание. Теперь он — несомненный вождь. Он потрясает окровавленным трофеем в воздухе жестом триумфа — он открыл истинное назначение Инструмента.
5000 ЛЕТ ОТ НАШЕГО ВРЕМЕНИ
Будем звать его Носильщиком. В действительности у него нет никакого имени, поскольку ни он, ни его люди не обладаю сложной речью и потому не могут думать о себе или друг о друге словесными понятиями. Однако они связаны с членами своей группы тесными узами обязательности и привязанности. Сотрудничество необходимо в суровой среднеширотной тундре и в хвойных лесах, где они обитают. К северу лежат снега и ледники обширной полярной шапки; к югу, за пределами узкого пояса хвойных лесов, раскинулись пустынные просторы холодной степи. За холодными травянистыми равнинами могут лежать более пригодные для жизни места, но они слишком далеки отсюда, чтобы даже думать о них.
Пронизывающий зимний холод вновь опускается на землю, а запас пищи, который они собрали в этом году, не слишком большой. Будет сложно прокормить всех 20 членов его группы на протяжении всей зимы, и совсем невозможно, если на них совершат грабительский набег другие.
Носильщик устал от борьбы. Половина запаса еды в укрытии была получена путём кражи у других групп, живущих в лесу. Так не должно быть. Должно быть много еды для каждого, а если этого нет, всё должно делиться поровну. Конечно, Носильщик был бы рад поделить кучу шишек с семенами, которую он несёт сейчас в укрытие.
Неясное победное чувство того, что в данный момент он несёт больше шишек, чем он мог когда-либо раньше, превозмогает его усталость. Он нашёл отслоившуюся кору гибнущего дерева и начал складывать на неё шишки, пока они не перестали помещаться на ней. Затем он аккуратно поднял её с земли и теперь несёт и находку, и еду, в укрытие. Если бы он использовал вещь вроде этой всё лето, вся группа смогла бы собрать гораздо больше еды.
Он добрался до края узкого оврага, где было построено укрытие, и начал осторожно спускаться вниз по склону. Между прямыми стволами деревьев земля голая — жёлтый ароматный ковёр разлагающейся хвои и питательная чёрная почва под ним. Укрытие — это плотно сплетённый шалаш из прутьев и веток, покрытый плотным слоем земли и хвои. Оно построено на полпути от дна оврага, поэтому освещается солнцем, так что его прогреют самые первые лучи следующего сезона, но всё же достаточно высоко от дна оврага, чтобы избежать суровых морозов в низинах. Эти подсказки, важные для выживания, передавались на личном примере от одного поколения к другому.
Сильные запахи растоптанной хвои останавливают Носильщика на его пути. Здесь что-то не так! Он бросает свой груз шишек и укрывается в одиноком кусте ежевики. Вдали на склоне он неясно различает дюжину фигур, тихо крадущихся к укрытию. Это не люди из его собственной группы. Это может быть только группа, совершающая налёт.
Носильщик выскакивает из укрытия и бежит, поднимая тучу земли и хвои, вниз, в сторону укрытия. Он кричит, стараясь сорвать хитрость грабителей и заставляя появиться в отверстии входа удивлённые лица членов его группы. Затем краем глаза он видит, что приближающаяся группа не стала соблюдать тишину при движении и приступила к нападению во всеоружии.
Самцы его группы выбегают наружу, чтобы защитить укрытие, и Носильщик собирается присоединиться к ним. Но затем он видит, что налётчики гораздо многочисленнее, чем он полагал, и понимает, что его небольшая группа не имеет ни единого шанса выдержать схватку.
Он устало отступает назад. Он не собирается сражаться. С него достаточно. Он отступает в угол укрытия, зажмуривает глаза и сворачивается в компактный шар. Всем своим существом он желает, чтобы всё это закончилось, что всё сражение прекратилось, и чтобы грабители ушли. Он желает. Желает!
Он открывает глаза в тёмной тишине. Ничто нигде не движется, а вокруг него витает безошибочно узнаваемое зловоние смерти.
Его голова болит, ему холодно, а когда он вытягивается из своей согнутой позы, то ощущает себя невероятно жёстким. Что же случилось?
Он медленно ползёт к зубчатому светлому пятну, в котором угадывается вход в укрытие. День только начинается. Он, должно быть, спал! Среди сражения! Это не могло быть обычным отдыхом.
По мере того, как светлеет небо, он осознаёт всё, что его окружает. Налётчики убили всё его племя; вокруг разбросаны безжизненные тела людей из его семьи. Они, должно быть, не обратили на него внимания, сочтя его тоже мёртвым. Он не глядит на запас пищи. Он знает, что его нет. Теперь у него нет возможности пережить зиму.
Затем он смотрит внимательнее на тела людей из его семьи. Пролитая кровь высохла до черноты, лица посинели и опали, глаза выклеваны птицами. Эти люди были мертвы уже несколько дней!
Он спал на протяжении нескольких дней! Как это могло быть?
На протяжении нескольких следующих дней и ночей он не может думать ни о чём другом. Его последним воспоминанием о сражении была мысль о самом себе, свернувшемся в углу и желающем, чтобы всё это осталось в прошлом. Теперь внезапно всё это стало прошлым, словно он впал в состояние временной смерти, чтобы избежать опасности.
Если он может сделать это, чтобы избежать неминуемой смерти в драке, он также смог бы сделать это, чтобы избежать смерти от холода и голода во время суровой зимы?
Стоит попытаться сделать это. Лучше всего будет съесть столько еды, сколько он сейчас сможет — возможно, его тело всё ещё будет нуждаться в ней, пока он «спит», даже при том, что оно будет использовать её медленнее. Затем он должен будет найти удобное защищённое место, и пожелать, чтобы вся зима кончилась.
Он надеется, что это будет так же легко, как и в тот раз. Это его единственный шанс увидеть, как
