почти на пороге этого мира неизведанного, в который так мечтал войти Марк Торре, и скоро мы пожнем плоды, которые дает это исследование – то внутреннее исследование человеческой расы, к которому мы» никогда не прекращали стремиться – сначала бессознательно, позднее сознательно – с самого начала сотворения мира.
Когда придет время переступить этот порог, жизнь каждого из нас полностью изменится. Возможно, мы находимся накануне величайшего момента, какого еще не знала история человечества. И что касается меня, то я нисколько не сомневаюсь, что то, что мы искали на протяжении целых тысячелетий, будет найдено; и это произойдет не через века или десятилетия, а при нашей с вами жизни и, возможно, так скоро, что, если бы я имел возможность с полной уверенностью сказать вам когда, вам бы всем это показалось просто невероятным.
Я обещаю вам, что, пока буду директором Абсолютной Энциклопедии, я не допущу, чтобы что-нибудь помешало или замедлило проведение работ, направленных на достижение этого будущего.
Это все, что я хотел сказать вам о себе и о руководстве Энциклопедией. А сейчас позвольте сменить тему и представить вам человека, который, как я думаю, так много значит для многих из нас, что само по себе еще год назад также могло показаться невероятным.
Люди Земли, я счастлив тем, что мне выпала честь представить вам Рух Тамани.
Лампочки на видеокамерах, установленных перед Хэлом, погасли и зажглись перед Рух. Он встал и быстро отошел к двери своего кабинета, с тем чтобы во время ее выступления с ним можно было легко, никому не мешая, связаться из коридора. Он встал у стены, опершись о нее плечом, и тут же был захвачен тем, что она говорила. Любой, кто когда-нибудь попадал на выступление Рух, слушал ее, словно завороженный; и он не был исключением.
– Мне жаль, что я поселила в ваших душах скорбь, – были первые слова, которые она произнесла, обращаясь ко всем людям планеты. – Мне сообщили о том, что многие из вас решили, что я погибла или, по меньшей мере, тяжело ранена; вы поверили. Это явилось причиной вашей скорби. Но вы никогда не должны скорбеть обо мне.
Скорбите о том, что более ценно под Небесами. О том, кто, быть может, посвятил вам свою жизнь, а сейчас страдает или его уже нет в живых. О вашем ранящем душу гневе, о безразличии, способном причинить страдания или уязвить гораздо сильнее, чем не праведный гнев или жестокость.
Скорбите о своем себялюбии, разлучившем и отгородившем вас от друзей и подруг. Скорбите о своей трусости, неверии, бездушии ко всему живому.
Но, скорбя, знайте, что вам не пришлось бы скорбеть, если бы вы сами своими действиями или бездействием не породили эту скорбь.
…Потому что величайший смысл жизни в том, что каждый из вас распоряжается ею самостоятельно; и никому не дозволено лишать вас этого права без вашего согласия…
Кто-то тронул его за плечо.
– Хэл… – раздался позади него шепот Джимуса.
Хэл вышел вслед за начальником Сектора связи в коридор, и они отошли чуть в сторону от двери, из которой только что вышли.
– Он здесь, – сказал Джимус. – В звездолете снаружи защитного экрана Энциклопедии. Я сам с ним не разговаривал. Кто-то с его корабля вышел на связь и просил передать мне, что он готов встретиться с тобой, как только ты сможешь.
Хэл кивнул. Его интуиция, все расчеты интуитивной логики неопровержимо подсказывали: ему не удастся дослушать до конца выступления Рух.
Джимус продолжал говорить:
– Я сказал тому, кто со мной говорил, что ты просил передать о своем прибытии, как только узнаешь, что Блейз здесь. Я объяснил ему, как Блейзу найти в защитном экране лепестковую диафрагму, как войти в нее и как вести себя после того, как он окажется внутри – в особенности я предупредил его, насколько опасно касаться стен. Лепестковая диафрагма сейчас уже открыта, и мы протянули пол по всей ее длине. Тебе, наверное, нужен будет пилот, который доставит тебя к месту встречи, не так ли?
– Нет, – ответил Хэл, затем передумал. – Да. Я бы хотел, чтобы пилотом был Саймон Грим. Ты не можешь найти его?
– Хорошо, – кивнул Джимус. – Твой корабль готов и стоит в отсеке номер три, в нем защитные костюмы и все, что вам может понадобиться. Почему бы тебе не пойти прямо туда, а я через минуту пришлю туда Саймона. Я объяснил тому, с кем разговаривал, где он должен поставить свой корабль, каких бы малых размеров тот ни был, чтобы он ни в коем случае не касался стен диафрагмы у ее входа, и каким образом Блейз должен войти…
– Хорошо, – прервал его Хэл. – Похоже, ты все предусмотрел и все сделал наилучшим образом. Пришли ко мне Саймона. Я пойду вперед.
Корабль, который подготовил Джимус, оказался десятиместным челноком, приспособленным для полетов в атмосфере и в космосе. Не успел Хэл войти в него и занять в передней кабине кресло второго пилота, как появились Саймон и Джимус.
Не говоря ни слова, Саймон занял место у пульта управления.
– Джимус объяснил тебе, в чем дело? – обратился к нему Хэл.
– Да, пока мы шли сюда. – Саймон включил двигатели и оглянулся на Джимуса; но Джимус все еще медлил покинуть корабль.
– Ты уверен, что все правильно понял? – спросил он Хэла.
– Повтори все сначала, если хочешь, – терпеливо отозвался Хэл.
– Хорошо. – Джимус облегченно вздохнул. – Фактически защитный экран состоит из двух оболочек – двух сдвинутых один относительно другого фазовых экранов, установленных на некотором переменном расстоянии друг от друга, с тем чтобы там хватило места для заградительного отряда, на тот случай, если при нападении нам необходимо открыть диафрагму, чтобы выпустить или впустить свои корабли. Когда мы открываем диафрагму, мы, по существу, формируем в нужном нам месте туннель любой ширины, длиной от
