– Спасибо вам обоим. – Амид вышел.
Хэл снова сел и нажал кнопку вызова. На этот раз на экране видеотелефона возникло лицо Чуни, старшего секретаря приемной.
– Чуни, где сейчас Блейз?
– Он сидит в отдельном салоне для отдыха неподалеку от причального дока.
– Он один?
– Да.
– Пришли его… нет, проводи его, пожалуйста, ко мне сам, ладно?
– Хорошо. Это все? – Чуни на экране видеотелефона выглядел несколько встревоженным.
– Все, – ответил Хэл.
Прошло несколько минут. Наконец дверь открылась, и Хэл встал с кресла.
– Вот мы и пришли, Блейз Аренс… – послышался голос Чуни, и в комнату вошел Блейз и вслед за ним секретарь. Он остановился сразу же за порогом, кивнул Хэлу и тотчас вышел, закрыв за собой дверь.
Блейз сделал три шага вперед и остановился. Высокий и сухощавый, он был одет в короткую черную куртку и узкие серые брюки, заправленные в сапоги. Его грубоватое, словно вырубленное из камня, лицо с пронзительными карими глазами под прямыми черными бровями изучающе смотрело на Хэла.
– А ты повзрослел, – произнес он.
– Такое случается, – отозвался Хэл.
Без каких-либо видимых причин на него вдруг накатило чувство горечи: стоящий перед ним человек совершенно парадоксальным образом оказался единственным, что осталось от его прошлого, единственным, кто связывал его с тем временем, когда еще были живы его учителя.
Блейз повернулся, подошел к рабочему столу Хэла и присел на его край, как будто это Хэл, а не он был гостем.
– Такие перемены и всего за один год. – Блейз продолжал пристально смотреть на Хэла.
– Самая большая перемена произошла в милицейской камере в Аруме через день или два после твоего посещения. – Хэл опустился в кресло. – У меня было время, чтобы немного привести в порядок свои мысли.
– В столь непривычных условиях, – покачал головой Блейз. – Этот капитан умышленно исказил мои указания.
– Эмит Барбедж, – напомнил Хэл. – Ты что, забыл, как его зовут? Как ты потом с ним поступил?
– Никак. – Блейз сидел, спокойно глядя на него. – Он поступил так сообразно своей натуре. Если кого винить, то меня за то, что не сумел вовремя разглядеть его. Но в любом случае я не занимаюсь людьми. Мой удел – история.
– Ты не занимаешься людьми? Даже такими, как Данно?
Блейз удивленно приподнял брови, затем покачал головой.
– Даже такими, как Данно. Как большинство людей, которые любят власть, Данно сам себя уничтожил. Все, что я сделал, это предложил Иным альтернативный план; и, отказавшись рассмотреть его, Данно сам создал условия, приведшие к его гибели, но от других рук, не моих. Как я уже сказал, я работаю с более достойной материей, нежели отдельные личности.
– В таком случае что привело тебя сюда? – На него вновь снизошла ослепительная почти до боли, кристально чистая ясность ума, подобная той, что посетила его за длинным обеденным столом в Форали во время встречи с Серыми Капитанами.
– Я прилетел сюда, потому что ты представляешь для нас потенциальную проблему. – Блейз улыбнулся. – Потому что я ненавижу терять хорошие умы – спроси любого из моих соратников Иных – и потому что я чувствую себя перед тобой обязанным.
– И потому что тебе не с кем больше поговорить, – добавил Хэл.
Улыбка Блейза стала еще шире. Он секунду помолчал, затем продолжил:
– Весьма проницательно с твоей стороны. Но, видишь ли, у меня никогда не было, с кем поговорить, и поэтому, боюсь, я даже не знаю, чего лишился. Что до причин, приведших меня сюда, то я хотел бы, если это возможно, спасти тебя. В отличие от Данно, ты можешь принести пользу человеческой расе.
– Я как раз и намереваюсь это сделать, – произнес Хэл.
– Нет, – возразил Блейз. – То, что ты намереваешься сделать, это уничтожить себя – почти так же как Данно. Ты понимаешь, что схватка, в которую ты решил ввязаться, практически уже закончена, все остальное лишь пустое сотрясение воздуха? Твое дело не только проиграно, но скоро о нем вообще никто даже и не вспомнит.
– И ты хочешь спасти меня? – Хэл внимательно посмотрел на него.
– Я могу позволить себе эту прихоть, – ответил Блейз. – Но сейчас дело не в том, хочу ли я спасти тебя, а в том, хочешь ли ты сам спасти себя. Через несколько стандартных лет неумолимая лавина поглотит все, ради чего ты собираешься сейчас сражаться. Поэтому, если ты сложишь оружие прямо сейчас, абсолютно ничего не изменится.
– Похоже, ты считаешь, что мне пришло время остановиться? – спросил Хэл.
– Либо ты остановишься сам, либо, извини меня, тебя остановят. Исход сражения, в которое ты собираешься ввязаться, был предрешен еще до того, как ты родился.
– Нет, – медленно произнес Хэл. – Я так не считаю.
