– Он сказал, что… – начала Онет. Она владела тем, что жители Мары и Культиса называли Безупречной Памятью – мнемонической системой, которая позволяла практически полностью запоминать информацию, полученную любыми органами чувств – Моя родственница слышала разговор Сандерсона, капрала, который квартирует в доме, принадлежащем ей и ее мужу, с его ординарцем. Они стояли на улице, совсем рядом с дверью дома. Она слышала их разговор сквозь дверь – немного тихо, но достаточно отчетливо. Завтра из гарнизона вышлют группу на поиски Гильдии. Это Элиан сказал сразу, когда нашел меня. Он запыхался. Ему едва удалось выбраться из города прежде, чем охрана у ворот что-либо заподозрила. Когда он оказался за пределами видимости, то побежал как мог быстрее.
Онет умолкла и посмотрела на Хэла.
– Известно ли, сколько солдат будет в этой группе? – спросил Хэл.
– Нет. Он, вероятно, этого не знал.
– А когда они покинут город?
– Ну этого он не сказал, – покачала головой Онет.
– Может быть, он говорил в этот раз или когда-либо раньше, о том, как солдаты могут быть вооружены, кто ими будет руководить, знают ли они сами, эти джунгли, или у них есть какие-нибудь карты? Упомянул ли он о том, будут ли среди них люди, которые уже участвовали в поисках в этой местности? – продолжал допытываться Хэл.
– Нет. Как я и сказала, мы просто говорили…
Она выглядела расстроенной.
– Я все напутала? Простите меня. Я прежде всего думала о том, что следует поблагодарить его. Таковы мы, экзоты – вежливость и деликатность прежде всего! Я могла бы с тем же успехом поболтать с ним о погоде!
Ее голос оборвался на горькой, самообличительной ноте.
– Пусть это тебя не тревожит, – сказал Хэл. – Не каждый сообразит о чем спрашивать в такой ситуации.
– В этом деле все мы, вероятно, будем совершать подобные ошибки. Такое образование, как у нас, экзотов, совершенно неподходяще в ситуациях вроде этой Оккупации, – вздохнул Амид.
– Не надо себя недооценивать, – сказал Хэл. – И обвинять себя за то, что не задала вопросы, с которыми догадался бы обратиться только профессиональный военный. У каждого свои способы борьбы.
– Хорошо. В любом случае, – обратился Амид к Хэлу, – по поводу численности, снаряжения и всего прочего касательно солдат в Порфире Калас может ответить тебе на некоторые из этих вопросов. Именно поэтому я его сюда и вызвал…
Входная дверь внезапно, с грохотом, открылась и ворвалась – другим словом это невозможно было описать – еще одна женщина, которую звали, как вспомнил Хэл, Р'шан. Она была не выше Онет и настолько тонка, что выглядела едва ли не девочкой. Но, насколько Хэл знал, для ее роста она была невероятно сильна. Он видел, как она, почти без усилия, перебрасывает пятидесятикилограммовые мешки со сладким картофелем в кладовой Гильдии.
– Извините за то, что опоздала, – сказала она, рухнув на пустой стул рядом с Каласом. – Я была на чердаке второй спальни. Амид, я нашла эту дырку в крыше. Рядом с трубой прореха в добрых полметра. Сквозь нее виден солнечный свет…
– Прости меня, Р'шан, – прервал ее Амид, – но об этой дырке в крыше мы можем поговорить позже. Мы только что узнали, что солдаты из Порфира придут сюда, чтобы попытаться найти нас внизу, в джунглях. Мы собрались, чтобы придумать план действий.
– О? Ну конечно! – Р'шан кивнула. – Вы захотите узнать, как у нас обстоят дела с припасами…
– Да, – сказал Амид, – но не сию минуту. Хэл, присутствующий здесь, единственный, кто разбирается в военном деле и в том, как они могли бы организовать поиск. Он задает вопросы.
– А, вы имеете в виду Друга?
– Конечно, Друга. Извини меня, – Амид, виновато взглянул на Хэла.
– Мое имя не имеет значения, – пожал плечами Хэл. – Вернемся к обсуждению ситуации. Сначала ты, Калас. Как получилось, что ты знаешь больше об оккупационных войсках, чем остальные, присутствующие здесь?
– Я был одним из них, – сказал Калас. Его голос был слегка хриплым, и внезапно Хэл сообразил, что он никогда прежде не слышал, как тот говорит. – Я попал под каменную лавину, когда мы вшестером преследовали бежавшего узника. Меня погребло под лавиной, и остальные, эти ублюдки, просто немного пошарили в камнях, а потом ушли, бросив меня там. Несколько членов Гильдии собирали поблизости плоды и видели, что произошло. После того как мои так называемые товарищи ушли, люди из Гильдии выкопали меня из-под камней и принесли меня сюда. У меня были сломаны рука и нога, не считая других ранений. Гильдия спасла мне жизнь. Так что я остался здесь. Я всегда готов помочь вам – бороться с этими сукиными сынами.
– Бороться с ними – это самое последнее, к чему мы стремимся, – сказал Хэл. – Выживет или погибнет Гильдия, зависит от того, узнают ли солдаты о том, что она все еще существует. Ты говоришь, что солдаты, которые были с тобой, почти сразу прекратили попытки выкопать тебя?
– Да. День был жаркий, но это их вовсе не оправдывает. Разве только с их точки зрения.
– Ты сетанец, ведь так?
– Да. – Калас взглянул на него. – А как ты догадался?
– Это слишком сложно, чтобы объяснять сейчас, – ответил Хэл. – Главным образом по твоей манере говорить. Расскажи мне про гарнизон.
Сколько там народа?
