– Спасибо вам обоим, – сказал валлиец и исчез.
Брайен уселся на краешек кровати, стянул с ног сапоги и без дальнейших приготовлений ко сну опрокинулся на спину и растянулся на покрывале.
– Форменное позорище, – пробормотал он, – что твои магические занятия запрещают тебе спать так же сладко, как мне. Ладно, ладно, молчу. Хей-хо!
Спокойной ночи!
– Спокойной ночи, – ответил Джим.
Он уселся на матрас, заранее развернутый на каменном полу, и тоже растянулся весь рост. Матрас не слишком смягчал твердость каменных плит, но Джим уже настолько привык к нему, что находил его вполне удобным. Он лежал и размышлял о вечернем разговоре, а факел в подставке постепенно догорал; на обугленных концах ветви еще некоторое время тлели красные огоньки, но потом погасли и они, и спальня погрузилась в абсолютный мрак.
Джим заподозрил, что Брайен с Дэффидом собираются задержаться в замке дольше, чем на неделю. Не так-то просто бросить друга и его семью, когда те со дня на день ожидают нападения много превосходящего их…
Ну конечно! Как он мог быть таким глупцом и не понять этого раньше? До Джима внезапно дошло. Так вот о каком «беспокойстве» осторожно допытывался Геррак у Жиля прямо перед ужином!
Он имел в виду дела, касающиеся не только Темных Сил или полых людей, но и возможного шотландского вторжения в Англию. Замок де Мер и его обитатели стояли перед лицом серьезной опасности, и сэр Геррак опасался, как бы кто-нибудь из его сыновей сдуру не поинтересовался у трех героев песен и легенд, не желают ли, мол, они остаться и помочь разобраться с этим делом? Если Брайен догадался об этом, то Джеймс крепко влип. Брайен, как, впрочем, и Дэффид со всей его мягкостью, воевать обожали почти так же, как есть. К тому же кодекс чести Брайена не позволит ему покинуть замок де Мер в такой ситуации, и он никогда не сможет понять, почему Джеймс, такой близкий друг, уехал, если, конечно, он уедет.
А с другой стороны, Джим легко мог представить себе, что почувствует Энджи, если ее супруг не явится вовремя. Ну а если до нее дойдут еще и слухи о ситуации на Границе?
Удивительно, но только с приходом тьмы Джим обнаружил, что обдумывает эту проблему.
Будучи во Франции, он сумел наладить связь с Каролинусом, пожелав оказаться в сне волшебника. Каролину с тогда предупредил его, что Мальвин тоже спит; поэтому им следовало воздержаться от такой связи, поскольку Мальвин мог узнать все, что они говорят друг другу.
Тот сон главным образом проиграл для него сцену, в которой Каролинус просил Арагха отправиться во Францию за Джимом, говоря, что Джим вступил в схватку с магом, многократно превосходящим его по силам.
И теперь Джим подумал, что не будет беды, если он побеседует с Каролинусом. Конечно, любой волшебник ранга Каролинуса, а то и младше, мог подслушать их; то же касалось и Темных Сил. Однако разговор необходим. Джим закрыл глаза и попытался уснуть, желая оказаться в сне своего наставника.
Сон пришел быстрее, чем он ожидал. Ему приснилось, что он идет к домику Каролинуса.
Прежде, когда он связывался таким образом с Каролинусом, ему снился день, а теперь стояла глухая ночь. С некоторым запозданием Джим понял, в чем тут дело: ведь в замке де Мер тоже была ночь. За окнами домика было темно и тихо.
У двери Джим заколебался. Он полагал, что не очень-то удобно будить спящих. Однако найти подходящий момент или вообще увидеть сон о Каролинусе днем может быть тяжеловато. К тому же дело упиралось не только в особую срочность; Джим хотел задать наставнику тот же вопрос, который Каролинус в прошлом году поставил перед ним самим. И все же Джим не без колебаний поднял руку и тихонько постучал в дверь.
Ответа не последовало.
Он подождал. Трава, цветы и фонтан рядом с домом выглядели почти так же, как и днем, но луна, светившая над окрестными деревьями, лишила их красок и словно превратила в фотографический негатив. Прождав довольно долго, Джим почувствовал легкую досаду.
Он опять постучал. На этот раз громче.
И вновь за дверью долго не было ничего слышно. Наконец Джим различил звук шаркающих шагов. В следующий момент дверь распахнулась настежь, и перед Джимом предстал Каролинус, облаченный в ночной колпак и длинную белую ночную рубашку.
– Ну конечно! – буркнул Каролинус. – Кто же это еще может быть? Кто еще наберется наглости будить людей среди ночи?
– Я полагаю, – сказал Джим, мысленно возвращаясь к вечеру и припоминая, что в замке де Мер они уселись за стол сразу после заката, – что сейчас часов десять или начало одиннадцатого.
– Если я говорю – среди ночи, значит, среди ночи, – огрызнулся волшебник.
Он прикусил кончик уса и немного пожевал его, что указывало на крайнюю степень раздражения. Затем оставил ус в покое, выплюнул несколько волосков и отступил от дверного проема.
– Раз уж ты здесь, – неласково сказал Каролинус, – то заходи, не стой на пороге.
Глава 5
Джим вошел за магом в дом и прикрыл за собой дверь. Они остановились в центре единственной комнаты, которая служила Каролинусу для всех целей.
– Ну, в чем дело? – сердито спросил Каролинус.
Джим тоже испытывал некоторое раздражение. В конце концов, он пришел сюда по чрезвычайно важному делу (по крайней мере, он имел все основания считать это дело чрезвычайно важным), и обычная черствость Каролинуса казалась теперь особенно неприятной.
