— Я там буду, Секох, если не понадоблюсь в другом месте. Не забывай, что я к тому же и волшебник. — Слова еще не успели сорваться с его губ, как он сообразил, что упомянул и о третьих своих обязательствах. Он разрывался на части, вынужденный играть сразу три роли: лорда, дракона и волшебника. До сих пор эти роли не вступали в противоречие. Но Джим с внезапной дрожью понял, что неизбежно настанет время, когда по крайней мере две его ипостаси придут в противоречие, если не все три сразу.
Внезапно в воздухе над столом, прямо над ними, раздался голос. Это был голос Каролинуса:
— Джим! Ты мне нужен в солнечной комнате.
Джим отодвинул свою скамью от стола и немедленно встал.
— Прошу меня извинить, сэр Джон, — поспешно проговорил он, — должно быть, случилось внезапное ухудшение либо с Дэффидом, либо с сэром Брайеном. Ничего, если ты побудешь здесь, пока я не вернусь?
— Никаких возражений, — сказал Чендос, — позаботься о своих друзьях, сэр Джеймс. Они вполне заслужили это.
Джим повернулся и прошел через кухню к каменной лестнице, ведущей на вершину башни. Он понятия не имел, что рядом с ним кто-то есть, пока не услышал у себя за спиной тяжелое пыхтение.
Остановившись, он обернулся и обнаружил, что Секох карабкается следом за ним по лестнице. Эта лестница была достаточно широка для лап Секоха, но, как Джим убедился, попробовав однажды преодолеть небольшое расстояние в обличье дракона, тело дракона не приспособлено для ходьбы, особенно для быстрой. Драконы редко ходили быстро; если возникала необходимость переместиться поскорее, они обычно летали.
— Прошу прощения, милорд, — выдохнул Секох, — я должен сказать еще кое-что. Я несколько утомился и, когда рассказывал, что случилось с молодыми драконами, забыл об этом.
— Давай, только короче, — сказал Джим.
— Да, милорд. Когда я был у клиффсайдских драконов, я узнал, что представители всех общин Англии и даже Шотландии соберутся там, чтобы поговорить с тобой, прежде чем создать объединенный фронт против морских змеев. Они хотят видеть тебя в Клиффсайде сегодня ночью, — объявил Секох.
У Джима закружилась голова. Две его ипостаси, очевидно, вошли в конфликт прямо сейчас. Он задумался, возможно ли быть советником драконов и советником Чендоса одновременно. Но потом вспомнил, что идет к Брайену и Дэффиду и что Каролинус позвал его, подчеркнув необходимость поспешить.
— Я там буду, — бросил Джим Секоху.
Повернувшись, он прихватил из ниши в стене один из горящих факелов и поспешил вверх по лестнице. Секох за ним не последовал.
Когда Джим прибыл в свою спальню, только один из раненых лежал в постели. Это был Дэффид, укрытый одеялами, несмотря на то что в очаге с новоизобретенным дымоходом, который Джим соорудил в стене, пылал огонь. В комнате горели четыре факела.
Брайен сидел за столом и пил вино.
— Брайен! — радостно воскликнул Джим. — Каролинус сумел позаботиться о твоих ранах, это хорошо. Но стоит ли тебе пить?
Брайен удивленно уставился на него:
— А почему нет?
— С ним все в порядке, — сказал Каролинус из другого конца комнаты, от кровати, на которой лежал Дэффид; это была постель Джима и Энджи, для Брайена же было сделано временное ложе из мехов. — Он потерял немного крови, и вино восстановит ее. Но подойди сюда, к Дэффиду!
Джим подошел. Каролинус откинул одеяла. Лицо, шея и видимая часть руки Дэффида казались совершенно бескровными.
— Здесь я беспомощен, — сказал Каролинус, возвращая на место одеяла, — он потерял слишком много крови. А с этим я ничего не могу поделать. Я могу залечить раны, полученные в сражении или при несчастном случае, потому что здесь речь идет о повреждениях, которых раньше не было. Но магия не способна лечить болезни или сделать живым то, что до этого живым не было, а кровь в человеческих жилах — живая.
Джим сунул руку под одеяла, нащупал запястье Дэффида и проверил пульс. Он был очень слабый и частый.
— Ему необходимо переливание крови, — сказал Джим, обращаясь в основном к самому себе.
— Но, Джим, — сказала Энджи, стоящая рядом с Каролинусом у изголовья постели Дэффида, — как ты это сделаешь? Мы даже не знаем его группу крови, и у нас нет ни стеклянных трубочек, ни иголок, чтобы ввести кровь в вену… Или что там еще нужно…
— Подожди-ка минутку, — задумчиво произнес Джим, подняв руку. — Мы ведь можем это и обойти. Я, помнится, читал… — Он молча постоял с минуту, стараясь припомнить. — Правильно! — наконец сказал он. — Ранний метод сравнивания групп крови заключался в том, что мазок крови одного человека наносили на стеклянную пластинку и рассматривали под микроскопом, потом смешивали с кровью другого человека и смотрели, соединятся ли красные кровяные тельца.
— И как ты собираешься это сделать? — спросила Энджи. — У нас нет микроскопа. У нас даже нет стеклянной пластинки.
— Подожди, — сказал Джим, снова поднимая руку, — дай мне подумать. У нас есть возможность обойти то, что мы делаем обычно. У нас есть магия.
— Ну, я могу представить, что ты перенесешь пинту чьей-нибудь крови в вены Дэффида магически, — сказала Энджи, — но если она окажется другой группы, это убьет его!
— Я знаю, знаю, — отозвался Джим. — Я сказал, дай мне подумать. Так, сначала микроскоп… — Он повернулся к Каролинусу: — Мне нужен микроскоп…
— Что? — спросил Каролинус.
— Ну-ну, — сказал Джим, — я понимаю, что у тебя его нет. Ты даже не знаешь, что это такое. Но не в этом дело. Что ты мне, наверно, можешь достать, так это увеличительное стекло. Правильно?
— Увеличительное стекло? — повторил Каролинус. В его блеклых, старческих голубых глазах появилось отсутствующее выражение. — Я думаю, такая вещь найдется. Да. Ты имеешь в виду вот это?
Джим обнаружил, что в его правой руке появилось нечто напоминающее огромный монокль. Это был стеклянный круг, вделанный в тщательно пригнанную деревянную квадратную рамку, достаточно широкую, чтобы можно было держать стекло, не оставляя отпечатков пальцев на прозрачной поверхности.
Джим попробовал рассмотреть сквозь увеличительное стекло рукав своей куртки. Стекло было не очень сильным. Джим прикинул, что оно увеличивает примерно в два-три раза, как дешевый детский бинокль. Ко всему прочему линза была недостаточно хорошо отполирована. Предметы, рассматриваемые через нее, имели волны и изгибы там, где их не было на самом деле.
— Мне нужно еще одно такое, — сказал Джим, держа увеличительное стекло так, чтобы его видел Каролинус. — И нам с тобой лучше выйти в коридор. Мы поговорим о магии, а я думаю, ты не хочешь, чтобы нас подслушали.
Каролинус поднял седые брови. Но без слов проследовал за Джимом к двери. Как только за ними закрылась дверь, Джим повернулся к Каролинусу, держа в руках две заключенные в рамки линзы.
— Давай я тебе опишу, насколько смогу коротко, нашу задачу, — сказал Джим. — Единственная возможность спасти Дэффида — наполнить его вены кровью. Взять эту кровь можно только у одного из нас и магическим путем перелить из вен этого человека в вены Дэффида. Ты следишь за моими рассуждениями?
— Я не ребенок и не идиот и вполне способен понять тебя! — рассердился Каролинус. — Это та часть магии, которой я никогда раньше не занимался, но я не вижу причин, почему бы мне этого не сделать. — Он повернулся к двери в комнату.
— Подожди минутку, — сказал Джим. — Это последнее, что мы сделаем, и самое простое. Для начала мы должны убедиться, что кровь, которую мы ему перельем, не убьет его.
— Убьет? — удивился Каролинус. — Кровь есть кровь. Как она может убить?
— Вот здесь, ты уж меня извини, ты не прав, — сказал Джим как можно дипломатичней.
Каролинус повернулся к нему лицом:
