– Прошу твоей защиты, о великий и непобедимый, – продолжал пес, понизив голос. – Я сбежал от злого джинна, который жестоко обращался со мной. И вот здесь, на берегу моря, я увидел тебя, творящего заклинания. Ты настолько же могущественнее и сильнее моего недруга, насколько он могущественнее и сильнее меня. Поэтому я и решился просить тебя о помощи. Благодаря своему искусству ты, конечно, уже понял, что я тоже джинн, и потому я предстал перед тобой в виде собаки, а не в своем истинном обличье.
Впервые за последние несколько часов Джим забыл о морском дьяволе. В речи пса прозвучала явно фальшивая нотка.
В том, что живое существо – будь то собака или джинн – признало в нем мага, ничего удивительного не было. Такое случалось и раньше. Всегда существовала вероятность того, что разного рода твари то ли чутьем, то ли нюхом, то ли каким-то другим способом отличат его от простого смертного. Но чтобы какой-то пес смог проследить за умственной деятельностью человека – такого Джим и представить себе не мог.
Джим насторожился. Опыт подсказывал ему, что лучше не торопиться разочаровывать в себе ненароком подвернувшегося молодчика. Чем дольше тот заблуждается в его возможностях, тем легче разобраться в сложившейся ситуации. Этого требует собственная безопасность, не говоря уже о безопасности Гоба.
Джим знал, что находится на территории, подвластной джиннам Среднего Востока. Если пес действительно одно из этих существ, то разумнее всего сначала выяснить, что он умеет делать, и как можно дольше оставлять его в неведении относительно собственных возможностей.
– Ты сказал, что ты джинн? Но прежде чем оказать тебе покровительство, я хочу выяснить, насколько тебе можно доверять. Начнем с того, действительно ли ты тот, за кого себя выдаешь.
– Да джинн я, джинн, – заголосил пес и обежал вокруг Джима, будто хотел убедиться, не подслушал ли кто его признание.
– Ну будет тебе, – сказал Джим. – Конечно же, я сразу понял, что ты джинн, хотя и выглядишь как собака. Но может быть, тебя лишили волшебной силы из-за того, что ты натворил кучу бед, и ты осужден быть псом до конца своих дней. Докажи сначала, что можешь принять свое истинное обличье.
– Может, не надо? – боязливо шепнул на ухо Джиму Гоб.
– Помолчи, – бросил Джим через плечо. Он снова посмотрел на пса:
– Ну?
Собака обернулась джинном.
– Скажи, когда можно открыть глаза, – снова прошептал Гоб.
– Ну что ж. Прекрасно. Можешь снова превратиться в собаку, – удовлетворенно проговорил Джим и повернул голову к Гобу:
– Все в порядке, Гоб. Открывай глаза.
Существо, промелькнувшее перед глазами Гоба и представшее перед Джимом, являло собой огромную особь мужского пола, обтянутую серой кожей. Грудь джинна была едва прикрыта нательной фуфайкой, а на необъятном животе каким-то чудом держались широкие, ниспадающие складками фиолетовые шаровары. На лицо джинна лучше было и не смотреть. На лбу между двумя глазами красовался третий, рот был сдвинут в сторону, а его правый уголок приподнят, будто в усмешке, но вместо того, чтобы скрасить выражение лица, придавал ему прямо-таки дьявольское выражение.
– Я вижу, ты действительно джинн, – сказал Джим, снова обращаясь к стоящему перед ним псу. – А что ты умеешь? Если бы я был обычным человеком, а не магом, ты бы обратился ко мне с просьбой помочь тебе, посулив несметные сокровища?
– Прости меня, о повелитель. – Пес снова завилял хвостом. – Я прекрасно понимаю, что бессмысленно сулить золотые горы такому неподкупному человеку, как ты.
– Покажи мне, на что ты способен, – сказал Джим. – Пусть здесь появится сундук, полный рубинов, сапфиров, алмазов и прочих драгоценных камней.
Едва Джим захлопнул рот, как появился сундук. Он был закрыт.
– Виноват, виноват, – засуетился пес. Крышка сундука откинулась. Внутри лежали драгоценные камни. Правда, необработанные – искусство огранки еще не было известно.
– Прекрасно, – Джим царственно взмахнул рукой. – Убери сундук. Эти побрякушки меня не интересуют.
Сундук исчез. Джим почувствовал легкие угрызения совести. Но он был просто обязан проверить способности джинна. К тому же умение творить чудеса имело сейчас первостепенное значение.
– Теперь расскажи мне свою историю, а уж там я решу, как с тобой поступить, – сказал Джим псу.
– Меня зовут Келб, – начал пес. – За тысячи лет я не совершил ни одного дурного поступка и никому не принес вреда. Но однажды меня захватил в рабство другой могущественный и очень злой волшебник по имени Сахр аль-Джинн. Несколько веков он принуждал меня творить зло. Наконец, устав от черных дел, я попытался бежать.
– Я не верю ему, – прошептал Гоб на ухо Джиму.
– Но меня схватил великан по имени Шарахийя, один из стражей сада моего повелителя, – продолжал Келб. – В наказание Сахр аль-Джинн бросил меня в огненное озеро. Я промучился в этом озере шестьсот пятьдесят два года три месяца две недели три дня девять часов сорок семь минут и десять секунд, после чего вновь обрел свободу.
Джим напряг память. Имена Сахр аль-Джинн и Шарахийя были ему знакомы. Кажется, они встречались в «Тысяча и одной ночи» Ричарда Бертена. Хотя нет, в книге упоминался только Сахр аль-Джинн. Вроде бы Джим читал о нем где-то еще. Может быть, в сочинениях царя Соломона. Между тем Келб замолчал. Он ждал реакции Джима.
– И что же дальше? – нарочито живо спросил Джим, стараясь выказать заинтересованность в судьбе своего собеседника. – Почему Сахр аль-Джинн освободил тебя?
