Собеседник Джима сидел выпрямившись в седле, так что казался выше своего роста. Ибн Тарика можно было назвать красивым. Его глаза словно проникали в самую душу, а открытое худощавое лицо не портил даже нос с горбинкой.
– Может, нам следует обратить большее внимание на свою безопасность? – поинтересовался Джим.
– Думаю, особенно бояться нечего. Вампиры предпочитают нападать на одиночек. Они предстают перед своей жертвой в облике соблазнительной женщины.
А стоит этой даме открыть рот, как является зеленый зев. Ты, конечно, знаешь, вампиры обычно обходятся мертвыми, на живых нападают редко, да и то лишь в тех случаях, когда видят, что им не окажут сопротивления. Демоны ополчаются на тех, кто нарушает законы Корана. Ты иноверец и вряд ли представляешь для них интерес. Там, где ты живешь, есть свои демоны, и тебе, вероятно, известно, как от них уберечься. Только в этих краях твоя практика не поможет. Здешние демоны знают, что нет Бога, кроме Аллаха. Но раз уж зашел такой разговор, было бы интересно узнать, как ты уберегаешься от своих северных демонов. – Ибн Тарик вежливо намекнул на то, что ему известно о занятиях Джима магией.
– Не уверен, что в наших краях есть демоны, – сказал Джим. – Разговоры о них из области суеверий. Есть Темные Силы и их порождения: огры, гарпии, черви. Но ни одно из этих существ демоном назвать нельзя, хотя эти создания и нападают на человека. С их существованием приходится мириться. От них не открестишься, как от самих Темных Сил, да и молитва Господня не поможет.
– Молитва Иисуса из Назарета, – проявил осведомленность ибн Тарик. – Он ведь один и из наших святых. Мусульманин просит защиты у Аллаха, а получит он заступничество или нет, на то воля Аллаха. Не многие мусульмане могут не опасаться за свою жизнь, окажись они среди порождений тьмы. С другой стороны, как я уже говорил, эти существа выискивают в основном тех, кто, в глазах Аллаха, совершил прегрешение.
– А ассассины, монголы или какие-нибудь другие люди могут напасть на нас?
– У нас большой караван. Ассассины отваживаются напасть на противника, когда заранее знают, что будут иметь в бою численное превосходство. А их в этих горах не так много, как, впрочем, и людей из других организованных групп. Вот против монголов мы беспомощны. Они нападают большим числом и не жалеют себя в бою. С другой стороны, для монголов мы интереса не представляем. Караван для них – ничтожная добыча. Им подавай город. Мы можем столкнуться с ними скорее случайно, если наши пути пересекутся.
Ибн Тарик замолчал и взглянул на Джима, явно приглашая продолжить разговор. Было ясно, что ибн Тарик хочет узнать о возможностях Джима защитить себя самого, да и, вероятно, весь караван от возможного нападения монголов. Только присущая ибн Тарику деликатность не позволила ему задать вопрос напрямик.
Скорее всего, ибн Тарик знал, что Джим – маг. В этом можно было не сомневаться. Другое дело, что ни ибн Тарик, ни сам Джим из присущей ему осторожности до сих пор не говорили об этом в открытую.
Джим соображал, как выпутаться из создавшегося положения. В словесных хитросплетениях, как его собеседник, он не поднаторел, а не поддержать разговор было бы неприлично. Ибн Тарик ясно дал понять, что хочет услышать от самого Джима о его причастности к магии. Джим и не собирался скрывать, что он маг, но хотел, чтобы его принимали прежде всего за обыкновенного, подчас грубоватого, английского рыцаря, который может иметь кучу недостатков, но в любом случае достаточно хорошо знает правила этикета, чтобы не выставлять напоказ свои достоинства.
Джим чувствовал себя неловко. Как любой путешественник, ибн Тарик хотел за предоставленную им информацию получить в ответ интересующие его сведения. Вероятно, ему было бы интересно узнать все, что Джим мог рассказать о своем искусстве. Недаром ибн Тарик старается вызвать Джима на разговор о магии.
Затянувшуюся паузу в разговоре прервал ибн Тарик:
– Мне рассказывали о великом маге из Кордовы, и я был просто восхищен тем, как он спас город от нападения неприятеля более полувека назад.
Ибн Тарик сделал еще одну деликатную попытку втянуть Джима в разговор о магии. Без сомнения, молодой мыслитель хотел, чтобы Джим сопоставил события более чем полувековой давности с той ситуацией, которая возникла бы в случае нападения монголов, и высказался относительно того, как можно противостоять этому нападению. К сожалению, Джим даже не слышал о великом маге из Кордовы, испанского города, который в одиннадцатом – двенадцатом веках был оплотом правоверных на западе и процветал до тех пор, пока его поддерживал мусульманский мир Северной Африки.
– Думаю, если мы столкнемся с монголами, нам следует проявить учтивость, и неприятности минуют нас, – сказал Джим.
– Да будет на то воля Аллаха! – воскликнул обескураженный ибн Тарик. – Однако мы заговорились. Солнце садится за вершины гор. Поеду вперед. Надо найти мести для привала.
Джим остался один. Он не огорчился, что его предоставили самому себе. Надо пораскинуть мозгами. Хорошо бы попросить ибн Тарика рассказать подробнее о Пальмире, узнать, каковы, по его мнению, шансы найти отца Геронды. Но с расспросами, пожалуй, лучше повременить. Надо подождать, пока ибн Тарик откажется от своих попыток навести Джима на разговор о магии. А вот попросить ибн Тарика не делиться с окружающими имевшейся у него информацией о Джиме и Брайене надо не откладывая.
Сама по себе цель поездки Брайена и Джима в Пальмиру тайны не представляла, а вот слово «маг», произнеси его ибн Тарик достаточно открыто, в разговорах караванщиков легко может превратиться в слова «великий маг», а великие маги привлекают к себе особое внимание. Случись такое, и поиски лорда Малверна обрастут самыми невероятными домыслами.
Джим знал, что и сам не без греха. Контролировать свою речь – даже с помощью невидимого магического переводчика – он так полностью и не научился. Наверное, следовало подумать о том, чтобы пойти на встречу ибн Тарику и дать понять о своей причастности к магии, но не с помощью слов, а как-то иначе.
Джим все еще размышлял, когда заметил, что он не один. Рядом шел другой верблюд, а на верблюде сидел Байджу.
Монгол уже несколько минут ехал рядом, но, оставаясь верным себе, вступать в разговор не торопился.
Поначалу Джим недооценивал Байджу. Невзрачный человечек не произвел на Джима впечатления.
