– О, из пены рожденная! Если позволишь, я не буду одевать статую в одежды! – трепетно взмолился ваятель. – Хотя до сих пор мы, ваятели, не смели показывать богинь нагими.
– Да как можно прятать в одежды такую красоту?! – сказала Циана, надевая хитон. Скажи своему начальству, что Афродита лично разрешила не одевать одежд. И прекрати называть меня богиней. Я обыкновенная женщина! Протагор вон когда еще сказал всем вам, «человек есть мера всех вещей». Человек, а не боги! Понял?
– Протагору было легко говорить что думает! – пряча плитки в шкаф, сказал Пракситель. – А нас теперь заставляют верить в богов!
Но Циана уже не слушала его, поскольку ей очень хотелось пить и она, подобно богине охоты Артемиде, бросилась в беседку, где оставались философ и писатель.
– Кто даст мне пить? Я умираю от жажды!
Старый философ и писатель стали наперегонки наливать ей вино из мехов. А поскольку уже в те далекие времена писатели были более усердны в служении богам и владыкам, то и победил писатель.
– Мех неси! – крикнула ему Циана. – Я никогда не пила из меха!
Писатель осторожно откупорил ножку, и Циана жадно поймала ртом розовую струю, неразбавленную и липко-сладкую. Циана не поспевала за струей, и вино залило ее прелестную шейку, потекло за пазуху. Циана завизжала восторженно.
Трое атеистов совсем потерялись и не знали, что с ней делать. Какие бы безобразия ни вытворяли, если верить легендам, дочери Зевса и иные жительницы Олимпа, ни одна из них не вела себя и обществе столь развязно. Но это красивое и пьяное существо знало то, чего не могла знать не только женщина, но и любой простой смертный.
– Дочь Зевса, недавно ты довольно пренебрежительно отозвалась о Платоне, а что ты думаешь об Аристотеле? – обратился к Циане философ и посмотрел на нее долгим подозрительным взглядом.
– Но что такого особенного я сказала? – заявила Циана и невольно вздрогнула, уж не совершила ли она чего-нибудь недозволенного. Но опьяненная новой порцией неразбавленного коринфского, продолжила: – Он славный старикан. Куда нам всем без его идеализма! А кроме того, римляне говорили так: de mortuis aut bene, aut nihil. Пардон, это на латыни, а по-нашему так: о мертвых либо хорошо, либо ничего! Тем не менее, он мне не симпатичен из-за своего «Государства». Иначе как рабовладельческим и не представляет себе государство! Аристотель тоже подпевает ему. Конечно, может быть, для вас он самый-самый… Да, парень действительно много знает, а потому знает, что взял от вас всех лучшее – и от Платона, и от Зенона, и даже от тебя, Пракси. Но не так надо… – Циана окончательно опьянела, стала путать древнегреческие слова с болгарскими.
– Но не так… Хочешь прохлаждаться в тени и, потягивая вино, философствовать, – ладно, но не за чужой счет. Не за счет таких рабов, как ты и я! Напрягай свой гениальный разум, изобретай, делай открытия, а не сиди на чужой шее…
– О, неземная! – испуганно воскликнул ваятель. Разговоры, подобные этим, о рабах и прочее, мы и в мыслях не держим!
– Но почему, Пракси, ведь у вас демократия?! Да, может, ты и гений, но и рабского тебе не занимать! И ваш Аристотель такой же. До чего дойти, а? Выступать против женщин! Мол, мужчина – Солнце, а женщина – Земля, он – энергия, она – материя, но не ровня мужчине.
– Где это он написал? – поинтересовался философ. – Я подобного не знаю.
– Ну, если еще не написал, так напишет, – заявила Циана и вслед за этим ехидно захихикала – А на гетере Филис сломался! Как, вы не знаете этой истории? – спросила она, глядя на недоумевающего Праксителя. – Ну как же. Значит, раздела она его, надела на него уздечку, как на лошака, села верхом и кнутом, кнутом его… Понимаете, стегает его кнутом и заставляет бегать на четвереньках!… Видимо, эта Филис очень красивая?…
Мужчины были явно поражены ее рассказом. И философ, несмотря на то, что завидовал своему коллеге Аристотелю, все же попытался защитить его, сказав:
– Я не знаю никакой Филис. Аристотель издавна привязан к гетере Герпиле, очень достойной женщине, которая родила ему сына Никомахоса…
– Но я видела это собственными глазами! – заявила амбициозно Циана. – Я хочу сказать, на картине видела! Знаешь, сколько произведений с подобным сюжетом: красота оседала мудрость?! Вполне твоя тема, Пракситель! Ах нет, ты не любишь реализм…
– История, подобная этой, я слышал, произошла в Азии, – снова возразил философ.
– А мы знаем ее как историю об Аристотеле! – сказала Циана. – И вообще, – продолжила она, – не люблю я этого вашего философа! Верно, он сделал немало для человечества, но разве у него не было ошибок? Так почему человечество должно тысячелетиями повторять его ошибки и не смеет искать свою истину?
– Ты арестована! – закричал начальник стражи.
– Костакис, ты не можешь арестовывать богиню! – возразил Пракситель.
– Так это и есть тот самый Костакис, которого все так боятся? – засмеялась Циана и ткнула начальника двумя пальчиками в живот. – Костакис, я превращу тебя в свинью! Или во что-нибудь другое. Выбери сам, что тебе больше нравится. Я великодушна.
Всякий настоящий начальник стражи не должен бояться богов. Что касается Костакиса, он и вовсе был безбожником.
– Пошли со мной! – приказал он Циане.
– В чем виновна наша приятельница? – спросил старик Костакиса с философским спокойствием.
– Она вела антигосударственные речи, что рабы – равноправные граждане и так далее… Кроме того, богохульствовала. У меня имеются все сведения!
Ваятель и философ сокрушенно переглянулись: выходит, их друг писатель занимался не только писанием трагедий?
