Ваши парты не прибиты к полу, или 'я тоже не хочу терять свою работу'
Все происходящее напоминало мне театр абсурда или игру 'супротив здравого смысла'. Страсти накалялись, учителя роптали все громче. Директор, должно быть, чувствовал сопротивление коллектива. Это не могло его не раздражать, и вот в один прекрасный день он разразился целыми тремя директивами, отправленными коллективу по электронной почте. Вот лишь одна цитата: «Ваши парты не прибиты к полу — сдвиньте их для групповой работы»… Далее шли угрозы на случаи неисполнения. Тон директив был очень резкий для привыкшего к сдержанности и обходительности американского общества. Мои коллеги расценили это как личное оскорбление. Некоторые женщины после прочтения ходили в полуистеричном состоянии со слезами на глазах и уже открыто высказывали в адрес директора все что они о нем думают. Ситуация была критическая.
Я периодически возвращался к своим первым впечатлениям от нашего директора. Он всегда был мне очень симпатичен. Интеллигентный, обходительный, обстоятельный. Никогда не приставал с дурацкими требованиями. И вдруг такое! Что же могло произойти? Неужели это все из-за TAКS-тестов? Тогда он должен стараться улучшить учебный процесс. Неужели он не понимает, что предложенные меры ведут к обратному? А может, действительно не понимает? Может быть, нужно ему об этом сказать?
Через несколько дней после гневных директорских инструкций произошло событие, взбудоражившее и без того неспокойный коллектив. Каждый учитель получил по почте копию письма, адресованного директору. По сути крик души о наболевшем. Отправитель — аноним, но по содержанию ясно, что это кто-то из учителей. Вот отдельные выдержки.
«Уважаемый доктор Максвейн! Вы запугивали нас в течение шести дней, и на седьмой день — в последний день перед началом занятий — учителя были растеряны, запуганы и разочарованы.
Идет седьмая неделя вашей реформы, а учителя до сих пор в ней ничего не понимают.
Внедряемая вами программа сложна и требует времени и сил. Она разработана для небольших школ с одаренными и целеустремленными учениками, где у преподавателей достаточно времени для подготовки к урокам. Попытка применить эту систему к нашей огромной и разнородной школе — это путь к краху. В нашей школе мы наблюдаем совершеннейшую апатию к учебе со стороны студентов, безразличие родителей и практически полное отсутствие времени у учителя на подготовку к урокам.
Внедрение вашей реформы является нарушением следующих статей действующего законодательства:
— переполненные учениками классы есть нарушение противопожарной безопасности;
— система оценок в МУР резко контрастирует с государственной системой оценок. Совершенно очевидно, что такая сложная система оценки знаний является нарушением законодательства;
— использование огромного количества бумаги при внедрении вашей реформы нарушaeт акт, требующий сокращения бюрократической бумажной работы.
Доктор Максвейн, не могли бы вы продемонстрировать жизнеспособность вашей системы и вашу приверженность ей путем непосредственного преподавания одного из обязательных предметов в нескольких классах? Тем самым вы бы продемонстрировали растерянному и изнемогающему коллективу, что все вами требуемое действительно возможно.
Будьте добры ответить на следующие вопросы:
— Почему в нашей школе такая высокая текучесть кадров? Как вы думаете, сколько учителей покинут школу в конце этого года?
— Сколько денег вы уже ухлопали на свою реформу? Откуда эти деньги приходят? как бы они могли быть использованы с пользой для дела?
— Понимаете ли вы, насколько это было унизительно для учителя — услышать по телевидению вашу установку студентам — доносить на учителя, не уложившегося в двенадцать минут времени объяснения материала? Ваша речь посеяла неуважение к учителю со стороны студентов и глубокое презрение к вам со стороны коллектива».
Мои коллеги визжали от восторга, перечитывая фрагменты письма вслух. Все наделись, что теперь маразма будет поменьше. А я думал о другом. А почему это письмо анонимно? Почему автор, по всему видно, опытный и уважаемый учитель, не хочет или боится выступить открыто?
Этот вопрос я задал одному из своих коллег. Он белый американец, лет пятидесяти, одинокий, очень порядочный и набожный. Еще он попросту, как они говорят, хороший парень. Я спросил: 'Джон, объясни мне, почему все молчат, глядя на этот театр абсурда? Почему все боятся открыто сказать директору, что он не прав?' 'А ты сам почему молчишь?' — ответил он вопросом на вопрос. 'Я молчу только из-за своего визового статуса иностранца, — продолжил я. — Если меня вдруг уволят, то я теряю все — через десять дней меня просто вышлют из страны. Да к тому же я здесь все равно не свой, а в чужой монастырь со своим уставом не ходят'. 'Ты знаешь, Айрат, — ответил он мне, — я понимаю, что в этом случае ты теряешь гораздо больше, чем любой из нас. Но я тоже не хочу терять свою работу, свою зарплату, свою страховку и прочее'.
К слову сказать, работа и зарплата у учителя в Америке такие, что терять в общем-то особенно нечего. Но… с одной стороны, учитель — это еще не самая худшая профессия. А с другой — сами подумайте, куда пойдет человек за пятьдесят, большую часть жизни проработавший в школе? Только в другую школу. Что еще он умеет делать?
А какую характеристику даст ему директор? А куда его возьмут с такой характеристикой? Мне кажется, в Америке это самое страшное — получить клеймо человека нелояльного, человека, имеющего собственное суждение и, что еще хуже, имеющего нехорошую привычку это суждение высказывать. В этом одно из главных отличий менталитета американского и российского, или, точнее, советского.
Но вернемся в нашу школу. Как, думаете, отреагировал директор на вышеизложенное письмо? А так, как и должен был поступить опытный администратор — он его не заметил. Однако хватку ослабил. Перестали поступать новые директивы и угрозы, прекратились проверки в классе, народ стал потихоньку успокаиваться. К новой системе выставления отметок все попривыкли, превратив ее в полную формальность. Уже никто совершенно не задумывался над сутью оцениваемого критерия, не пытался отыскать что-либо, хоть отдаленно похожее на оцениваемый критерий в программных материалах и студенческих работах. Все просто «лепили» в компьютер обычные оценки и называли их соответствующими критериями.
Между тем примерно через месяц после первого появилось второе анонимное письмо. Видимо, отсутствие видимых последствий не устроило автора, и он решил написать второе, послав копию, как это следовало из текста, во все вышестоящие инстанции и СМИ. Среди прочего в этом письме была изложена интересная версия объяснения поступков директора.
«…В течение двух лет доктор Максвейн платил учителям деньги из неустановленных источников за разработку планов учебных уроков МТА. В настоящее время он продолжает разработку этих учебных планов бесплатно, принуждая учителей делать это на собраниях рабочих групп, куда учителя принудительно сгоняются по окончании рабочего дня раз в неделю.
В Lamar HS все уверены, что доктор Максвейн готовится к своему будущему в роли консультанта в образовании. (В Америке очень много небольших частных фирм, занимающихся консалтингом в образовании. Это разработка различных новых методик, которых уже столько, что хватит на десять лет вперед. Это выступления с лекциями перед учителями очень щедро оплачиваются. Это и проведение различных исследований в виде анкетирования и пр. — Авт.) Движущей силой всей этой заварухи является его желание впоследствии продавать свои разработки небольшим учебным дистриктам. Все в школе знают, что доктор Максвейн уже сейчас делает попытки продвинуть свой продукт, правда, пока без особого успеха, так как в МТА очень много серьезных недостатков'
Интересная мысль, хотя я себе объяснял это по-другому. Я думал, что человек просто засиделся в директорах. Годы идут, а наверх его по какой-то причине не продвигают. Вот он и решил отличиться, совершив прорыв в образовании на основании отдельно взятой вверенной ему школы. Ведь даже для того, чтобы продать продукт, он должен уже быть где-то обкатан и показать хорошие результаты.
А за результатами дело не встанет. Думаю, что по итогам этого учебного года успеваемость в нашей школе подскочит до неприлично высокого уровня. Никто ведь не знает, что такой итог достигнут простым
