этого хаоса звуков Роксана различила пронзительный крик незнакомой птицы, назойливо твердившей нечто вроде: «Ты жива? Ты жива? Ты жива?»
Непрерывно вытирая носовым платком пот с лица и шеи, Роксана все более отчетливо понимала, какую ошибку совершила, уйдя из дома после разговора с садовником. Она не знала, насколько далеко сейчас находится. Но в любом случае короткий отдых был ей необходим. А еще ей смертельно хотелось пить.
Роксана посмотрела на проглядывавший сквозь ветви живой изгороди кирпичный забор и подумала о том, что неплохо было бы постучаться в этот дом и попросить чего-нибудь утоляющего жажду. Возможно, местная знать посчитала бы это неприличным. Но для Роксаны светские законы и традиции не имели большого значения. Сейчас же, когда жажда становилась нестерпимой, думать о том, прилично или нет попросить воды в незнакомом доме, было бы уж совсем глупо.
Она прошла немного вперед вдоль забора и, обнаружив деревянную дверь, дернула за шнурок звонка. Загремел засов, и на пороге появился среднего роста индиец, очевидно, слуга. Роксана попросила воды. Тот сказал, что моментально принесет, но не ручается за то, что она будет кипяченой. Роксана отрицательно покачала головой. О том, что в Индии пить сырую воду смертельно опасно, она уже знала. А потому попросила слугу провести ее в дом, к хозяевам.
Первое, что увидела Роксана, поднявшись на террасу, были огромные вазы с экзотическими цветами, расставленные по всем углам. Мебель состояла из широкого тисового стола, окруженного двенадцатью плетеными стульями, буфета красного дерева и двух кресел-качалок. Через раскрытую дверь из комнат доносились женские голоса, перебиваемые звоном колокольчиков и взрывами смеха.
– Один момент, мисс, – сказал слуга и исчез в доме.
Не прошло и минуты, как он появился вновь, с поклоном пропуская впереди себя молодую женщину – очень стройную, со светло-каштановыми волосами, завитыми в локоны, молочной кожей лица и почти синими глазами, напоминавшими цвет вечернего неба сразу после заката солнца. Длинные пушистые ресницы придавали лицу выражение легкого испуга, что, впрочем, не соответствовало действительности.
Роксана объяснила, кто она и с какой целью нарушила покой хозяев дома.
– Меня зовут Оливия Уэверли, – сказала молодая дама, протягивая Роксане руку. – Прошу вас, пройдемте в дом.
Зубы Оливии были безукоризненно белыми и мелкими, как у ребенка.
Примыкавшее к террасе фойе оказалось заставленным ящиками – большими и не очень, запечатанными и уже открытыми. У стен стояли еще не вставленные в рамы картины. А в соседних комнатах громоздилась мебель, большая часть которой еще не была до конца распакована.
– Я, кажется, попала к вам не вовремя, – поспешила извиниться Роксана.
– Чепуха, – откликнулась Оливия. – Вы же умираете от жары? Пожалуйста, пейте, примите ванну, а потом перекусим!
– Спасибо! Но у меня нет времени задерживаться. Просто, если это вас не затруднит, дайте мне стакан воды или сока.
Однако мисс Уэверли настаивала. Роксане пришлось взять кувшин с горячей водой и пройти в ванную, где все уже оказалось готовым для того, чтобы освежиться и привести себя в порядок.
– Если вы не возражаете, – улыбнулась Оливия гостье, когда та вышла из ванной, – то мы перекусим на ящике. Извините, но пока здесь нет стола. Да и стульев только два.
Несмотря на протесты Роксаны, мисс Уэверли и на этот раз настояла на своем. Через несколько минут хозяйка и гостья уже сидели за «столом», в который превратился большой, еще не распакованный ящик, на котором было крупно написано: «Одежда». Перед этим Оливия приказала слуге доставить письмо Роксаны к Стентонам.
– Я очень рада нашей встрече, тем более что вы так скоро уезжаете в Дели, – начала разговор мисс Уэверли. – Мой отец знаком с полковником Стентоном. Они встретились три года назад, когда мы только что приехали в Индию. Но очень скоро дела потребовали переезда отца. С тех пор мы уже побывали в Лахоре и Калькутте.
Роксана немного рассказала Оливии о себе. Ее описания различных жизненных ситуаций были столь живыми и красочными, что Оливия воскликнула:
– О, мисс Шеффилд! Как жаль, что вы так скоро уезжаете! Я очень хотела бы услышать и другие интересные истории из вашей жизни. Ведь, наверное, их немало!
– Кое-какие есть, – слегка улыбнулась Роксана.
– Вы не сказали, почему решили ехать в Дели. Ведь не только для того, чтобы увидеть город?
– Действительно, не сказала, но сделаю это сейчас. Я еду, чтобы встретиться наконец со своим отцом.
– Как долго вы с ним не виделись?
– Пятнадцать лет.
– Это ужасно долгий срок!
– Знаю.
– Отец может показаться вам совсем чужим человеком.
– Он всегда был для меня чужим, мисс Уэверли.
В душе Роксана поблагодарила хозяйку дома за то, что та не стала выспрашивать у нее подробностей. Оливия же помолчала несколько секунд и предложила:
– Почему бы нам не начать переписываться?
Роксана с готовностью кивнула:
– Конечно!
Некоторое время обе женщины были заняты едой, а потому не произнесли ни слова. Однако за это время в голове мисс Уэверли созрела мысль, что ей неплохо было бы узнать чуть побольше о своей гостье. Она набралась духу и неуверенно спросила:
– Извините, Роксана, вы замужем?
– Нет.
– Но вы слишком молоды для вдовы!
– Я никогда не была замужем, мисс Уэверли.
– Будьте добры, зовите меня просто Оливией!
– Спасибо, Оливия!
– И у вас никого нет? Нет человека, который был бы дорог и близок? Извините, но если вы считаете подобные личные вопросы с моей стороны бестактными, то скажите мне! Я не обижусь! Понимаете, хотя мы только что познакомились, но я почувствовала в вас... ну, как бы это сказать? Родственную душу! И в вас есть некая изюминка!
– Изюминка?
– Да. Существуют женщины, всегда привлекающие к себе мужчин, независимо от того, хотят они этого или нет. А есть и такие, которых мужчинам необходимо сначала раскусить. Вот вы скорее всего относитесь именно ко второму типу!
– Ерунда какая-то! – нахмурилась Роксана.
– Нет, не ерунда! Это действительно так. В женщинах, подобных вам, красота не самое главное. В них есть нечто такое, чему мужчины не могут противостоять. И этим качеством вы, несомненно, обладаете!
– Хотя и не блещу красотой! – усмехнулась Роксана.
– Извините меня, – смутилась Оливия. – Честное слово, я не хотела вас обидеть!..
– Ну что вы! – рассмеялась Роксана. – Я совсем не обиделась! Честно говоря, мне все равно, красивая я или нет, хотят меня или нет...
– Это потому, что вы принадлежите ко второй категории женщин. В противном случае вам не было бы все равно!
– Ладно. Так или иначе, но я пока что-то не замечала толп поклонников у своего порога! А скорее всего ваша теория просто не подходит ко мне. Или же вы меня переоцениваете!
– Вам так кажется? – продолжала настаивать Оливия. – А не может ли быть такого, что вы настолько привыкли отваживать поклонников от своего дома, что они просто не решаются приблизиться?
– Простите? – переспросила Роксана.
Она вдруг подумала, что Оливия, возможно, и права. Ведь вокруг нее постоянно вертелось немало молодых людей, пытавшихся за ней ухаживать. Роксана всех их разогнала! Ибо не верила, что это серьезно. С другой стороны, Роксана никак не могла понять, почему все эти юноши так стараются пробудить интерес к себе у явно равнодушной к ним женщины. А главной причиной ее одиночества, по-видимому, было ее недоверие к окружающим.
Колльер сказал тогда: «Доверяйте мне! Доверяйте!» Роксана закрыла глаза, слегка подняла подбородок, принюхиваясь к доносившемуся откуда-то запаху дорогих духов.
– Есть один человек, – тихо призналась она.
– Иначе и быть не могло! – усмехнулась Оливия. – По вашим глазам видно! Он хорош собой?
– Да. Хотя мне, честно говоря, трудно об этом судить. Не знаю, мисс Уэверли...
Оливия рассмеялась:
– Когда женщина любит, она видит возлюбленного не глазами, а сердцем. Впрочем, тогда это уже не важно!
– Вы говорите, как Юнити!
– Юнити?
– Да. Юнити Стентон. Она просто-таки превозносит значение любви!
– А вы с ней не согласны?
– Я не вижу тому доказательств.
– Доказательства обычно со временем появляются.
– Ох, Оливия, – вздохнула Роксана, – вы еще слишком молоды, чтобы говорить о времени!
– Я это вижу на примере своих родителей.
– В этом-то и заключается ваша ошибка, – снова вздохнула Роксана, думая уже о себе.
– Вы любите этого человека, Роксана?
Роксана рассеянно пошарила по служившему столом ящику и, добравшись рукой до лежавшей на краю салфетки, принялась ожесточенно комкать ее.
– Люблю, – прошептала она, не глядя на Оливию.
– А он вас?
– Тоже.
– То есть если вы поженитесь, это не станет браком по расчету?
– Мы не помолвлены. И пока лишь обсуждаем возможность брака. Своего согласия я еще не дала.
– Почему?
– Я...
Роксана запнулась и посмотрела в голубые глаза Оливии. Откуда-то из комнат донесся бой часов.
– Я боюсь, – прошептала она. Оливия покачала головой:
– А может быть, вы хотите убедиться в серьезности вашей взаимной любви?
Слушая мисс Уэверли, Роксана чувствовала себя совсем еще юной, неопытной, утонувшей в глупых романтических мечтах. Оливия заметила это и, потянувшись через ящик, взяла Роксану за руку.
– Останьтесь на ужин, – предложила она. – Скорее всего нас будет только двое – я и мой отец. Нам будет
