Разумеется, внизу Владик выцарапывал еще и свой старый домашний почтовый адрес.
Кувыркаясь в волнах, очередной почтовый орех уплывал, и снова тянулись унылые часы. На острове ничегошеньки не происходило, ничего не случалось: один день был похож на другой, как две капли воды. Собственно, никакого «другого» дня и не было — просто повторялся один и тот же, ведь время для Владика остановилось.
Зато для его игрушек время летело птицей. Удивительно быстро игрушки выросли, закончили школу, стали взрослыми и, как полагается взрослым, взялись за работу. Они построили себе чудесный город с дворцами и фонтанами. Построили, разумеется, из... кубиков, но не забудьте, что кубики тоже выросли, набрались технической премудрости и стали вполне взрослыми бетонными балками, панелями, блоками и даже целыми комнатами. Возьмет подъемный кран такой кубик — комнату с полом, окнами, дверью, даже с балконом, поднимет и поставит рядом с другими. Выстроятся несколько кубиков-комнат в ряд, и готов этаж. Этаж на этаж — глядь, и к новому дому уже машины с мебелью подъезжают.
Дома в городе росли совсем как в сказке, не по дням, а но часам, однако ничего сказочного тут не было, просто строители отлично освоили современную технику.
В игрушечном городе все было точь-в-точь как в настоящем, так же, как в любом другом городе, по улицам сновали машины, правда, узнать в них бывшие игрушечные заводные автомобильчики было теперь совершенно невозможно. Став взрослыми, машины освоили десятки профессий. Только одной машины не было видно на улицах — обычного бензовоза. Дело в том, что все автомобили были электрическими, их моторам бензин был не нужен. От этого воздух в городе был удивительно чистым и пахнул цветами и земляникой, которая во множестве росла прямо на газонах.
Надо сказать, что в этом городе все бывшие игрушки Владика нашли свое призвание и стали отличными специалистами. Даже простое увеличительное стеклышко. Да-да, теперь крупный ученый Стеклышкин возглавлял завод, выпускающий телескопы, микроскопы и фильмоскопы для детей.
Правда, если вы помните, стеклышко Владика было по совместительству еще и «прожигательным» и поэтому мечтало в детстве еще об одной профессии, но об этом позже.
Самым главным, самым старшим в городе был Ванька-встанька... Простите, теперь его звали уже по имени-отчеству — Иван Иванович Неваляшкин. Иван Иваныч тоже весьма изменился: он стал солиднее, отрастил брюшко, носил большие очки, изготовленные специально для него ученым Стеклышкиным, и старательно зачесывал розовую лысинку. В каких только жизненных передрягах не побывал Иван Иваныч за это время! Но удары судьбы ни разу не смогли положить его на лопатки: что бы ни случалось, он неизменно подымался — такой уж у него был характер.
...Однажды вечером, когда Иван Иваныч сидел в своем кабинете на сто тридцатом этаже и решал очень важную задачу о том, кого бы назначить на должность главного городского сочинителя сказок для детей, в его приемной раздался телефонный звонок.
— Вас какой-то рыбак спрашивает,— доложила секретарша.— Говорит, дело особой важности.
Иван Иваныч поморщился и снял трубку:
— Неваляшкин слушает... Откуда? Из бухты?.. Какой еще, туда-сюда, орех?... Я понимаю, что кокосовый... Ах, письмо! Ну-ка, ну-ка... «Как на острове Буяне, среди моря в океане...» Чепуха какая-то... Как вы говорите «Заблужденья вследствие потерпел я бедствие...»? Постойте, туда-сюда, записываю, диктуйте... Так... Ага... А подпись?.. Владик? Как — Владик? Ах, и домашний адрес? Так и есть, тот самый! Невероятно!.. Спасибо. Постараюсь принять меры.
Неваляшкин положил трубку и, обхватив голову ладонями, закачался на стуле.
— Ах, беда-то! — шептал он.— Значит, фея и вправду нашего бывшего хозяина... туда-сюда... Бедняга, столько времени один... Ну дела! Надо немедленно собрать совет мастеров.
Через полчаса, поднятые по тревоге, в кабинет Неваляшкина вошли дорожный мастер Бычков, прославленные мастера-металлисты братья Кузнецовы, профессор гидротехники Пистолетов, специалист по точным приборам Юля Волчкова, старший сержант запаса — ныне руководитель ансамбля песни и пляски Солдатиков (прихвативший на всякий случай свой именной карабин) и еще много народу: энергетик Вертушкина, начальник службы погоды Шариков, крупный ученый Стеклышкин и другие. Когда все расселись, Неваляшкин постучал карандашом по графину, вытер платком лысинку, тяжело вздохнул и начал, наверно, самую трудную в жизни речь:
— Друзья! Если вы помните, много лет, туда-сюда, назад случилось событие, которое, так сказать, в корне изменило, туда-сюда, нашу судьбу. По велению Великой феи игрушек мы очутились в школе.
— Как же, помним! — раздались голоса.— Еще бы!
— В тот день наш бывший хозяин жестоко оскорбил нас,— добавил кто-то.
— Он сказал, что мы «бесполезная дрянь» или еще что-то в этом роде! — крикнули из дальнего угла.
— Он говорил еще и похуже,— кивнул Неваляшкин.— Но не в этом суть. Согласны ли вы позабыть обиду?
— А в чем дело? Что случилось? — забеспокоились собравшиеся.— Объясните наконец!
— А дело в том...— Неваляшкин снял очки и потер переносицу.— Дело в том. что Великая фея и вправду выполнила свою угрозу. Наш хозяин не просто оставил нас, как все мы думали, он и на самом деле, туда-сюда, очутился на необитаемом острове. И все это время сидит там один...— Тут голос Иван Иваныча дрогнул. Он достал платок и вытер не то глаза под стеклами очков, не то сами стеклышки изнутри.
— Один-одинешенек! — повторил Неваляшкин.— Он и сейчас там. Как хотите, а мне его жалко. Я хоть и игрушечный родом, но у меня есть сердце. Бедняга рассылает по морю письма в кокосовых конвертах... Вот: «Как на острове Буяне, среди моря в океане, заблужденья вследствие потерпел я бедствие...» Умоляет о помощи... Читайте сами, я не могу.
Неваляшкин положил на стол листок с телефонограммой и отвернулся.
Мастера повскакали с мест, сгрудились у стола.
— «Люди, сжальтесь надо мной! — вслух читал кто-то.— Умоляю, поспешите! Приплывите, разыщите, мне так хочется домой — ой!»
— Надо спасать! — крикнул кто-то, когда листок был прочитан до конца.
— Немедленно на помощь! Тут и говорить нечего — ни сил, ни жизни не пожалеем! — зашумели мастера.
— Тихо! — поднял руку Неваляшкин.— А хорошо ли вы подумали, друзья? Ведь если мы возвратимся, туда-сюда, к Владику, волшебство исчезнет. К нему вернется его время, а наше... наше кончится. Мы с вами снова станем простыми игрушками.
Совет мастеров вновь зашумел. И тут среди гула голосов раздался звонкий голос Солдатикова:
— Разрешите мне!
Неваляшкин для порядка постучал по графину.
— Говори, Солдатиков.
Старший сержант запаса встал во весь свой богатырский рост и одернул гимнастерку.
— Я попросту, по-солдатски... Как у нас? «Сам погибай, а товарища выручай!» А Владик нам больше чем товарищ. К тому же, что ни говори, мы — игрушки, хоть и взрослые, а Владик — человек. Хоть и маленький. К тому же он, сидя на острове, все уже осознал. Я лично готов вернуться. Ведь когда меня подарили Владику, я, как положено, принял присягу на верность. Ну и потом...— Солдатиков потупился.— И потом,— добавил он тихо,— я же люблю его. Как-никак все детство вместе, душа в душу...
— А мы что? Мы тоже! Мы все готовы! — наперебой заговорили мастера.— Для нас самое главное — детям служить! Всю жизнь помогать им, учить, к настоящим делам готовить... Правильно, Солдатиков! Спасем Владика!
— Я так и думал,— растроганно высморкавшись, сказал Неваляшкин.— Только как его спасти? Мы-то на суше, а он, туда-сюда,— в море-океане...
— Ну-у, это-му-му, мможно поммочь,— протянул басом дорожный мастер Бычков.
— У вас есть предложение? — повернулся к нему Встанькин.
— Ммогу-у... По-моему-у, нужно построить корабль.
— Молодец, Бычков,— хлопнул ладонью по столу Иван Иваныч.— Идея, туда-сюда! И как это мы раньше не подумали? Все у нас, туда-сюда, есть, а вот кораблей... Братья Кузнецовы, сможете построить
