— Нет, я отказался от своих стремлений, и ее погубило мое эгоистичное желание счастья. Теперь во искупление грехов я должен завершить изыскания здесь, на американском Западе.
— Во искупление! Зачем же ты увлек с собой мою невинную душу?
— Тебе тоже нужна была высшая цель в жизни. Я заметил это в Морфонтене, где все вы чревоугодничали, играли в карты и прелюбодействовали. Я же спас тебя, хотя ты этого пока не оценил.
— Но наши поиски ведут в неизведанные дикие края, — раздраженно заявил я, махнув рукой в сторону зиявшей внизу бурой впадины, затянутой непроницаемой туманной мутью.
— Нет. В тех краях мы найдем земной рай, — возразил он, выпуская в морозный воздух облачка пара.
— Мне всегда представлялось, что в раю несколько теплее, — съязвил я, кисло глянув на моего вербовщика.
Я натянул одеяло на голову, потому что вдруг почувствовал себя неуютно после его горестного рассказа. Пылкий юноша вдруг превратился в тысячелетнего старца, а дикий лес, казалось, ожил и настороженно наблюдал за мной.
— А ты, Итан, когда-нибудь задумывался о том, где находится Эдем?
— Не особенно, — буркнул я, сознавая, что мой напарник — совершеннейший безумец.
— Ну ведь где-то он должен был находиться. А что, если нам вновь удастся найти его?
— Если я правильно помню написанное в священных книгах, Бладхаммер, то врата в эту частную обитель накрепко закрыты, — проворчал я. — Не забывай о змее-искусителе, Еве, яблоке и всех прочих грехах.
— А вдруг эти врата можно вновь открыть?
— Божественным ключом?
— Молотом Тора.
— Тогда держись подальше от яблочных пирогов, — отвернувшись от него, сонно пробормотал я, закрыл глаза и унесся в царство Морфея.
На следующее утро Магнус выглядел на редкость радостным, словно весь наш полуночный разговор пригрезился мне в ночном кошмаре. Не вспоминая о бедной Сигни, он весело болтал о суровой сумеречности наших лесов, так разительно отличающихся от норвежской тайги. Казалось, этот сумасброд с легкостью забывал собственные фантазии. Но как только мы оседлали лошадей, он хитро глянул на меня.
— Держи! — крикнул он, бросив мне что-то.
В руках моих оказалось яблоко, сохранившееся с прошлогоднего урожая и купленное на вашингтонском рынке.
— Подкрепись, — добавил он, усмехнувшись.
— С удовольствием, — ответил я, вгрызаясь в еще твердую яблочную плоть. — По-моему, я не стал мудрее.
— Мы просто пока не нашли правильное древо.
Итак, мы поехали дальше. Дожевав яблоко, я забросил огрызок в весенний лес, где вскоре могли вырасти молодые яблоньки.
В дождливую погоду нам приходилось снимать жилье в убогих придорожных ночлежках, неизменно тесных, прокопченных, зловонных и шумных. Для тепла их постояльцы ложились спать по двое, и ночную тишину то и дело прорезали звуки проклятий, ругани, кашля, плевков и выпускания газов. На рассвете все мы, подобно обезьянам, выискивали друг у друга насекомых и платили непомерную цену за типичный завтрак американских переселенцев, состоявший из соленой свинины, маисовой похлебки и разбавленного водой виски. За всю дорогу от Джорджтауна до Питтсбурга мне не удалось увидеть ни чистой кружки, ни привлекательной хозяйки.
Спасаясь от тоски, Магнус завел привычку рубить гостиничные дрова своим здоровенным топором, всякий раз зарабатывая в аккурат на шестипенсовую буханку хлеба. Иногда я составлял ему компанию и сидел рядышком, поглядывая с тем же настороженным и почтительным трепетом, с каким наблюдают за разыгравшимся на арене быком, как бугрятся его могучие мускулы, а порой даже давал обычно игнорируемые им советы. Отказываясь участвовать в рубке, я предпочитал складывать поленья.
— Странно, что ты, хоть и испытываешь видимое отвращение к практике боевых искусств, умудрился стать героем Акры и Маренго, — добродушно поддразнил он меня однажды.
— А для человека, рассчитывающего стать властителем мира, ты слишком охотно берешься за грошовую хозяйственную работу. Перестраховываешься, что ли?
По прошествии девяти дней тяжелого перехода мы с облегчением спустились с суровых холодных гор на равнину, уже покрывшуюся пушком молодой зелени. В плане Питтсбург представлял собой треугольное поселение с тремя сотнями домов на пятнадцать сотен душ, и вершина его треугольника упиралась в берег Огайо, где сливались потоки Мононгахелы и Аллегейни. Старый английский форт на мысу давно обветшал, кирпичи растащили для строительства новых домов, а земляные валы крепости размыли половодья. Сам бурно развивающийся городок скрывал за завесой угольного дыма суматошную деятельность небольших судоверфей и лесопилок, а также канатных, стеклодувных и скобяных мастерских. Ароматы его курятников, коровников и конюшен разносились на пару миль, и свиней на улицах копошилось не меньше, чем людей. Чтобы арендовать судно, мы с трудом спустились с обрывистого крутого берега и по деревянным мосткам, проложенным по заливному лугу, добрались до глубоководного русла Огайо.
Пройдя миль двадцать, баржа доставила нас вместе с лошадьми в низовья Огайо, к началу Великой тропы,[14] разъезженной дороги, ведущей на север. Лет десять назад эти индейские края считались весьма опасными, но после победы в битве у Фоллен-Тимберс,[15] где индейцев быстро разбили благодаря поваленным деревьям, эта дорога стала главным путем переселенцев. Войны, болезни и слабость покалеченного населения довели племена делаваров и виандотов до нищеты, а встречавшиеся нам по пути грязные и истощенные индейцы имели мало сходства со знакомыми мне по прежним охотничьим вылазкам гордыми и крепкими воинами. Неужели индейцы обречены на вымирание, как доисторические мастодонты? Магнус приглядывался к ним с большим интересом.
— Потомки Израиля, — пробормотал он.
— Я побывал в Палестине, но мне даже в голову не пришла бы версия подобного переселения.
— А Джефферсон допускал, что здесь могли поселиться потерянные колена Израилевы.
— Магнус, это же вымирающая раса. Посмотри на них! Мне очень жаль, но это правда.
— Если это правда, то нам предстоит столкнуться с неожиданными и еще более ужасными утратами. Этим людям, Итан, известно то, о чем мы сами давно забыли.
— И что же, к примеру?
— Прошлое. Законы истинного бытия. И тайны живого незримого мира. Ученые полагают, что они общаются с миром духов. Возможно, в своих скитаниях Тор встречался с их духом, Маниту; они, вероятно, обладали сходной божественной сущностью. Политическая система и свод законов Лиги ирокезов вдохновляли Франклина, когда он придумывал вашу Конституцию. А Джонсон восхищался их ораторским искусством.
— Однако же в нашей последней гостинице их описывали как вороватых пьяниц, бездельников и охотников за скальпами. Пионеры ненавидят индейцев, Магнус. Тот торговец виски показал мне табачный кисет, сделанный из мошонки пленного солдата. Своих женщин индейцы называют «скво», что в переводе на наш язык означает «дрянь» или «сука». Европейцы сражаются с туземными племенами уже больше трех столетий.
— Если страх ослепляет нас, то это не значит, что индейцы ничего не видят.
Следы новых поселенцев теперь виднелись повсюду, леса нещадно вырубались, и дымные столбы костров коптили небо по всей территории Огайо, словно из самой этой речной долины решили приготовить похлебку. Любой захудалый европейский переселенец мог притащиться сюда, окольцевать веревкой деревья, выкорчевать их, засеять застолбленный участок, выпустить в луга своих свиней и гордо назваться землевладельцем. В лачугах этих фермеров, окруженных грязными дворами, едва разместилась бы
