Я колебался.
— Давайте, вы же знаете, что я не обману. Деньги хороши тем, что их можно с пользой потратить!
Отбросив сомнения, я вручил ему кошелек, и он исчез. Через полчаса он вернулся с опустевшим кошельком.
— Пошли. Один купец тут сбежал из города, а молодой лекарь пользуется его домом для ночного отдыха, хотя ему это редко удается. Он отдал мне ключи.
В закрытом ставнями купеческом доме царил полумрак, всю сдвинутую к стенам мебель покрывали чехлы. Бегство владельца придало этому жилищу заброшенный, нежилой вид, и единственным его временным обитателем стал местный врач. Этот левантийский христианин, представившийся нам как Завани, был родом из Тира. Пожав мне руку, он с интересом глянул на Мириам.
— Я употреблю ваши деньги на покупку лекарственных трав и перевязочных материалов.
Мы находились довольно далеко от крепостных стен, и пушки звучали приглушенно.
— Наверху есть ванна. Отдыхайте. Я не вернусь до утра.
Он был красивым мужчиной, с добрыми, но запавшими от усталости глазами.
— Даме необходимо восстановить силы…
— Могли бы и не говорить. Я ведь врач.
Нас оставили наедине. В нише верхнего этажа мы обнаружили купальное помещение, над ванной возвышался каменный купол с витражными оконцами. Свет проходил через них многоцветными лучами, похожими на рассыпавшуюся радугу. Мы нашли дрова для нагрева воды, и я принялся за работу, оставив Мириам в полусонном состоянии. Когда комната наполнилась паром, я разбудил ее.
— Я приготовил ванну.
Я хотел выйти из купальни, но она остановила меня и сама раздела нас обоих. Ее маленькие груди с упругими розовыми сосками отличались идеальными формами, а низ живота скрывался под островком светлых волос. Она выглядела девственной мадонной, смывающей с нас обоих грязь сражения, и вскоре ее кожа вновь приобрела алебастровый оттенок.
На высокой, доходящей мне до пояса купеческой кровати с балдахином, затейливой резьбой и выдвижными нижними ящиками лежал объемистый тюфяк. Первой забравшись на кровать, Мириам откинулась на спину, поэтому я видел ее в тусклом свете. Нет зрелища более очаровательного, чем женщина, готовая принять мужчину. Ее мягкость обволакивает, как объятия теплого моря. Формы ее тела выглядели таинственным, неисследованным белоснежным холмистым кряжем. Вспомню ли я вообще, как поступают в таких случаях? Мои прошлые связи, казалось, остались в другой жизни. Внезапно меня пронзило острое — точно нож в сердце — воспоминание об Астизе, но его рассеяла заговорившая Мириам.
— Это один из тех моментов, Итан, о которых мы с тобой говорили.
И тогда я медленно и нежно овладел ею. Сначала из глаз ее полились тихие слезы, а потом, жарко прильнув ко мне, она заплакала навзрыд. Я тоже крепко прижался к ней, задыхаясь от нахлынувшего волнения, и с навернувшимися на глаза слезами размышлял о судьбах Астизы, Наполеона и Мириам, о том, скоро ли французы предпримут очередную атаку, разъярившись, как под стенами Яффы. Если они прорвутся внутрь, то поубивают всех нас.
Я повернул голову, чтобы она не видела ни моих слез, ни тревожного выражения лица, и вскоре нас сморил блаженный сон.
Около полуночи меня разбудил какой-то толчок. Я схватился за пистолет, не сразу узнав Мухаммеда.
— Какого черта? — прошипел я. — Неужели мы не вправе спокойно отдохнуть?
Он приложил палец к губам и кивнул головой в сторону двери, явно приглашая меня последовать за ним.
— Сейчас?
Он снова многозначительно кивнул. Вздохнув, я сполз на холодный пол и прошел следом за ним в большую гостиную.
— Зачем ты притащился сюда? — недовольно проворчал я, закутавшись в покрывало, как в мантию.
Город, похоже, успокоился, пушки затихли.
— Простите, эфенди, но сэр Сидней и Фелипо сказали, что дело совсем неотложное. Французы выстрелили за городские стены какой-то стрелой, а на ней обнаружилось ваше имя.
— Стрелой? Благословенна память Исаака Ньютона, в каком веке мы живем?
На той стреле болтался холщовый мешочек. А к нему действительно привязали записку с изящно написанным именем: «Итан Гейдж». Франклин порадовался бы оперативности такой почты.
— Как они узнали, что я здесь?
— Заряженная цепь лучше всякого знамени объявила о вашем присутствии. Не сомневаюсь, что о ней теперь пойдет слух по всей провинции.
Вполне вероятно. Что же, интересно, решили послать мне наши враги? Раскрыв мешочек, я вытряхнул на ладонь его содержимое.
Это было кольцо с рубином размером с вишню, и к нему прикладывалась лаконичная записка: «Ей нужны ангелы. Монж». Мир закачался у меня перед глазами.
Последний раз я видел это кольцо на пальце Астизы.
ГЛАВА 15
Мухаммед пристально следил за мной.
— Это кольцо вам о чем-то говорит, мой друг?
— И это все? Никаких других сообщений?
Подпись несомненно принадлежала Гаспару Монжу, французскому математику, с которым я виделся в лагере под стенами Яффы.
— Вас ведь впечатлил не только размер камня, верно? — не отставал Мухаммед.
Я устало опустился на диван.
— Я знал носившую его женщину.
Значит, Астиза жива!
— А по какой это причине французам так приспичило забрасывать к нам ее кольцо?
А действительно, по какой причине? Я повертел кольцо, вспоминая о его происхождении. Я же сам настоял, чтобы Астиза взяла его из подземной сокровищницы, что мы обнаружили под Великой пирамидой, хотя она протестовала, говоря, что такие трофеи сулят проклятие. Потом мы забыли о нем и вспомнили только тогда, когда она старалась забраться по веревке ко мне в плетеную корзину улетающего воздушного шара Конте, а граф Силано в отчаянии ухватился за ее лодыжки. Она вспомнила о проклятии и умоляла меня стащить с нее кольцо, но мне не удалось. Поэтому, не желая тянуть меня вниз, где поджидали французские солдаты, она обрезала веревку и с криком полетела в Нил вместе с Силано. Шар так резко взмыл вверх, что я упал на дно корзины и не увидел, чем закончилось их падение, слыша только стрельбу и крики французов, а когда поднялся и пригляделся к залитой солнцем реке… то ничего не смог разглядеть. Казалось, Астиза таинственно исчезла с лица нашей земли. И вот теперь она подает знак.
К тому же в записке говорится об ангелах. Найденных нами серафимах. Придется забрать их обратно у Мириам.
— Они хотят, чтобы я заинтересовался и пришел к ним.
— Так, значит, это ловушка! — заключил мой спутник. — Они боятся вас и вашего электрического колдовства.
— Нет, не думаю, что это ловушка.
Я не обольщался на свой счет, отлично понимая, что вряд ли они сочли меня столь грозным противником, что решили выманить из крепости и пристрелить. Вероятнее всего было то, что они не
