велела ему забыть, и много всего другого. Но не андроида.

Но в какие-то мгновения то один, то другой из поисковой группы видел впереди себя Фантома, убегающего к корме. Как ни велик «Красный Торговец», все же он не бесконечен, и исход был ясен. Мы нашли робота в шкафу с пневматическими грузовыми домкратами. Бедняга забился в угол, пытаясь слиться с остальным оборудованием. То, что Лестер сделал с его телом, само по себе было отвратительно, но искусственный интеллект андроида пострадал еще больше. Для его настройки потребовалось три смены электронной терапии. Получилось что-то дерганое, но в целом работоспособное и вполне нас устраивающее, если не думать о тех случаях, которые капитан назвала «капитальными катастрофами» и которых я по тупости своей и представить не мог.

После успешной ловли я вернулся к живоформам, закончил смену, приплелся в свою каюту и плюхнулся на койку. Сон захватил меня и бросил в бездну.

* * *

— О Мария, благодати полная, молись за нас, к Тебе прибегающих. Помоги мне, о Пресвятая Дева, проскочить это место…

Теперь пилот твердила свою молитву шепотом, как будто забастовщики могли услышать и покарать нас ракетой. Я ее понимал: мы подошли чертовски близко, а система обнаружения у забастовщиков была высшего класса. Неудивительно, ведь они украли ее оттуда же, откуда и «Мишимуго». Я похлопал пилота по плечу. От пота оно было скользким.

— Отлично работаешь, Лут. Еще немного, и все закончится.

Она принужденно кивнула, не сводя глаз с экрана. Там, между нами и исследовательской станцией, медленно кувыркался астероид. Идея заключалась в том, чтобы, обходя его, как можно дольше оставаться за ним. Ведь никто не будет стрелять в то, чего не видит, а сквозь сплошной камень не проникнуть даже лучшим детекторам.

Впрочем, все это были лишь предположения. Вполне возможно, что забастовщики окружили себя целым поясом удаленных станций слежения, а те уже били тревогу.

Я представил, как ракеты срываются с мест и, набирая скорость, несутся к нам. Лут успеет засечь их, успеет выкрикнуть слова, произнесенные столькими пилотами до нее, но погибнет через мгновение вместе со мной и всей командой.

Лут спасла меня от разыгравшегося воображения.

— Высота двадцать.

Я расстегнул ремни.

— Пора загружаться. Я буду с командой. Спасибо, что подбросила.

Это была бравада, столь любимая в корпусе, но пилот не приняла игры.

— У вашей команды будет шестьдесят секунд на развертывание.

Я кивнул, последний раз взглянул украдкой на ее соски и выплыл в коридор. Добравшись до грузового отсека, я отпер люк и залез внутрь. Старшина крикнула: «Смирно!», и оба отряда, как могли, выполнили команду. Но трудно говорить о выправке в боевом скафандре III класса, особенно с привязанным к нему запасным снаряжением и в условиях невесомости, когда все это снаряжение плавает рядом с тобой.

Я сказал «Вольно» и с помощью старшины влез в свой боевой скафандр. В отличие от общевойсковой модели, он имел более легкое вооружение, более тяжелую броню и сложный командно-контрольный блок. Скафандр сидел как влитой, пах складом, где я получил его месяц назад, и имел серводвигатель. Старшина со стуком прижала свой шлем к моему. Я увидел вблизи широко расставленные глаза, курносый нос и россыпь веснушек на щеках.

— Как дела, сэр? Все в порядке?

Я постарался не обращать внимания на запах.

— Все отлично, старшина. Лучше не бывает.

Она многозначительно ухмыльнулась.

— Жизнь — тяжелая штука, не правда ли, сэр? Но Бог затем и привел нас в корпус, чтобы сократить страдания.

Я засмеялся, зная, что именно этого от меня и ждут. Старшина боялась так же, как и все тридцать шесть мужчин и женщин нашей команды, повернувших ко мне шлемы. Я подумал о той до глупости восторженной чепухе, которую в свое время вываливали на меня офицеры, и решил не уподобляться им.

— Мы на последнем отрезке. Цель, расположение и задачи вы знаете. Вопросы есть?

Молчание.

— Хорошо. Тогда загружаемся в камеры.

Перебирая руками вдоль поручней, я добрался до кормы, остановился перед правой камерой катапультирования и оглянулся. Убедившись, что отряд выстроился сзади, я прыгнул в трубу и, отталкиваясь руками и ногами, протиснулся вперед. Отряд последовал за мной, и за последним человеком люк закрылся.

Старшина со своим отрядом сделала то же самое по левому борту. Затем — проверка герметизации. Она назвала тридцать восемь фамилий, получила тридцать восемь подтверждений и продула камеры.

Теперь мы были готовы вырваться с обоих бортов корабля и упасть, или, в данном случае, обрушиться на цель внизу. Конечно, Лут и остальные два корабля прикроют нас огнем, ракетами, металлическими опилками, чтобы помешать радарам, электронным контрмерам и всему прочему, что у них есть про запас, но если забастовщики знают, что мы на подходе, все это будет бесполезно. Да, главное — внезапность. Внезапность и самый непостоянный спутник — везение.

— Пять и отсчет.

Голос Лут звучал напряженно, но по-деловому. Она была лучше многих, с кем я сталкивался, но точно так же нервничала. Как ее винить? Пилоты разведки живут пять-шесть месяцев.

— Один и отсчет.

Я уставился на стальную стенку перед собой, пытаясь отрешиться от окружения. Когда начался десятисекундный отсчет, я даже обрадовался.

— Девять… восемь… семь… шесть… пять… четыре… три… два… один…

Люк наверху, напротив такого же в фюзеляже корабля, отошел в сторону. Я напрягся, наблюдая, как открывается внутренний люк. Стена воздуха ударила в подошвы, и нас вытолкнуло наружу, как пули из ружья. У меня был лишь миг, чтобы сориентироваться, понять, что это засада, и почувствовать, как нацеленная лично на меня микроракета ударяет в грудь.

* * *

Говорят, мертвые не могут кричать, но я доказал, что это не так. И мне понадобился не один час, чтобы успокоиться, замедлить бешеное сердцебиение и снова заснуть.

9

«Инакомыслие — роскошь, которую марсианские колонисты вряд ли могут себе позволить».

Маргарет Пико-Эванс, архитектор Марса Основного — первого из марсианских поселков.

Остальной полет обошелся без происшествий. Каждая смена ничем не отличалась от предыдущей. Встаешь, принимаешь душ, выпиваешь три чашки кофе, гладишь живоформы и читаешь с Сашей. Дело шло медленно, но я очень старался и вскоре уже читал на «троечку».

И все было бы хорошо и приятно, если бы с живоформ не «снимали урожай». Слава Богу, я не участвовал в умерщвлении, но всякий раз, когда одна из моих подопечных исчезала, а ее место занимал новоотфильтрованный клон или «почка», я чувствовал себя предателем. Я их гладил, проводил с ними бесчисленные часы, а коровы, овцы, свиньи и куры исчезали и только затем, чтобы вновь появиться уже на талии капитанши.

Да, весь экипаж был плотоядным, но всю вину я возлагал на капитана. Только так я мог не замечать ненасытную любовь Саши к бифштексам, свиным отбивным и великолепным, с хрустящей корочкой, жареным курицам Убивца.

Самое ужасное, что каждая живоформа была точной копией ее предшественницы. Это все равно что снова и снова убивать своего любимца. Дошло до того, что мне стало невыносимо смотреть в их обожающие глаза и прикасаться к их тянущимся головам. И я испытывал громадное облегчение, увидев на главном обзорном экране Марс. Красивый, он выглядел как шар из красновато-оранжевого мрамора, вращающийся на полотнище черного бархата. Я пытался представить, что может ждать нас на

Вы читаете Телохранитель
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату