Одежда? Ну, это просто — не надо о грустном. Нет, мужской гардероб, как я заметила, был богат как по форме, так и по исполнению, но женский… Средневековье. Дремучее, безнадежное средневековье. Причем нельзя сказать, что среди изобилия платьев, принадлежавших некогда матери Ранье, не было красивых. Отнюдь. Во многих я бы с удовольствием постояла перед зеркалом, если бы они вдруг стали на пару размеров меньше, но только вот такая форма одежды, единственно принятая на Кертории, была, мягко говоря, нефункциональна. Не подходила для тех вещей, которыми я туг собиралась заниматься. Разумеется, я быстро предпринята шаги по исправлению ситуации, но неясно было, во-первых, что из этого получится, а во-вторых — когда. С магазинами же готового платья дела здесь обстояли туго.
Сигареты? Да, это оказалось хуже всего, много хуже, чем я ожидала. Принц был прав и на этот раз — тот факт, что керторианцы в принципе курят, проблему не решил. Я, как и обещала Его Высочеству, провела эксперимент, но результаты его носили самый плачевный характер. Легкое головокружение, тошнота и ни малейших признаков тонизирующего воздействия — вот ощущения после употребления керторианского зелья. А желание покурить нормальную сигарету почему-то никуда не делось… При этом изначально я рассматривала вариант, что курить придется бросать, но из Галактики это выглядело как незначительная неприятность. В конце концов, многие бросают, и что такого? Однако мне явно стоило задуматься, почему в рекламу наиновейших способов освобождения от табачной зависимости вкладываются баснословные деньги. Ведь если бы вся эта суматоха вокруг бросания курить была не очень-то и нужна, то подобный бизнес стал бы убыточным, не так ли? Теперь у меня оставался прекрасный выбор из единственной возможности — терпеть, с чем я себя практически ежечасно и поздравляла.
Что еще можно добавить для полноты картины? А, да, конечно. Люди. Простые, так сказать, керторианцы. Их тут в замке было довольно много — и телохранители, и слуги, и мужского пола, и женского, так что кое-какие выводы относительно народа в целом напрашивались сами собой. И самое лучшее на тот момент определение типичного керторианца, которое я смогла придумать, — это «молчаливая галлюцинация». Ну а как еще можно назвать тех, кто незаметно появляется, когда тебе что-то надо, и столь же незаметно исчезает; кто не скажет ни слова, если не спросить, а в последнем случае ограничится максимально кратким ответом; кто беспрекословно исполнит любой твой приказ; кто кажется полностью лишенными эмоций… Нет по-своему это удобно, когда никто не спорит и не суется с советами, но вкупе с огромным, старинным и довольно-таки мрачным замком его население создавало у меня стойкое и явно угрожающее психическому здоровью ощущение, что я являюсь единственным живым членом экипажа «Летучего Голландца».
Возможно, после всего вышеперечисленного заявление, что главной причиной, вызывавшей у меня безумное раздражение, было нечто совсем иное — а именно полное бездействие, — прозвучит достаточно парадоксально. Казалось бы, испытывая такие трудности с адаптацией к чужому миру, надо тихо сидеть и радоваться отсутствию глобальных катаклизмов, покуда самый сложный период не окажется позади. Но я совсем не радовалась. Во-первых, проблемы типа вялого самочувствия и отсутствия желаемого гардероба решаются куда легче, когда на повестке стоят более серьезные вопросы, тогда мелочи попросту перестаешь замечать. А во-вторых… Как-то не верилось, что мое прибытие на Керторию осталось незамеченным либо вызвало повсеместную реакцию вроде той, какой я удостоилась в замке Галлего. — появилась у нас тут новая герцогиня, и ладно. Нет, я не сомневалась, где-то наверняка велись переговоры, строились или изменялись существующие планы, принимались решения, наконец. И мне совершенно необходимо было знать хотя бы приблизительно, что, где и с чьим участием может происходить. И это далеко не столь любимое мной праздное любопытство воспряло — я всерьез побаивалась Кертории, а в этом смысле нет ничего хуже неизвестной опасности и перспективы быть пойманной врасплох. Я же угодила в информационный вакуум, и если вначале мне думалось, что это ненадолго и события — какие угодно — не заставят себя ждать, то суровая реальность внесла свои коррективы — за три дня не случилось абсолютно ничего. Это ненормально большой срок в сложившейся ситуации и практически предельный для моей нервной системы. Поясняю, я, к примеру, уже не заставляла себя заниматься изучением керторианского языка хотя бы потому, что не могла нормально сосредоточиться на материале. Одним словом, приближался момент, которого лучше не дожидаться, поскольку после наступления оного любые мои действия носили бы не иначе как разрушительный характер.
Между тем точка для приложения сил представлялась очередным сложным моментом, хотя и находилась под рукой. Капитан Рагайн, безусловно, располагал огромным количеством столь нужной мне информации, причем как общей, так и применительно к создавшемуся положению, но по непонятным мне причинам расставаться с ней явно не спешил. После нашего первого разговора и краткой обзорной экскурсии по замку он откровенно избегал попадаться мне на глаза, а когда пару раз я попыталась отловить его для беседы, отговорился неотложными делами. Преодолеть сопротивление такого рода, в общем-то, нетрудно, и вопрос заключается лишь в том — заняться капитаном на ночь глядя или с утра пораньше? В обычном состоянии я с подобными дилеммами просто не сталкивалась, всю жизнь руководствуясь принципом «никогда не откладывай на завтра то, что можно… (подставить по обстоятельствам) сегодня», но тут пришлось провести над собой работу. И вот именно в тот момент, когда я наконец вытряхнула себя из удобного кресла и собралась послать кого-нибудь за капитаном, в дверь библиотеки раздался стук, и через секунду на пороге возник объект предполагаемой атаки собственной персоной. Очень я люблю такие совпадения…
Надо сказать, особо приятной наружностью Эртон Рагайн не отличался: невысокого роста, коренастый, с грубыми и малоподвижными чертами лица, — и на фоне большинства керторианских аристократов он выглядел весьма невыразительно, что теоретически должно было бы отражаться на манере поведения. Однако на практике он держался с таким спокойствием и уверенностью в себе, что порой это граничило с высокомерием. Вот и сейчас, войдя в библиотеку, он поприветствовал меня сдержанным кивком и без всяких предисловий официально-буднично сообщил:
— Герцогиня, в замок прибыл лорд Крат Танварт. Он просит у вас аудиенции.
Титул «лорд» употреблен мной не очень верно, но я не знаю прямого аналога специфического керторианского титула, который носили представители младшей ветви дворянского рода. Простые и понятные «сэр» или «эсквайр» не годятся, ибо на Кертории принадлежность к высшей касте значила много больше, чем где бы то ни было у нас на Земле. А посему за неимением лучшего пусть будет «лорд». Помимо общественного положения из фразы капитана следовало также, что прибывший гость не состоит на воинской службе — военных здесь представляли и обращались к ним по званию. Очень ценно, если учесть, что само имя я услышала впервые.
— Для начала — кто такой лорд Крат Танварт?
Хотя я и охарактеризовала черты лица капитана как малоподвижные, он очень быстро донес до меня мысль, что ответить на вопрос не может, поскольку лорд Крат Танварт — это лорд Крат Танварт…
— Ясно. Краткую справку, пожалуйста. Желательно упомянуть, имел ли он в прошлом какое-нибудь касательство к герцогу Галлего и если да, то какое.
Капитан кивком подтвердил правильность постановки задачи и четко отрапортовал:
— Лорд Крат — младший сын графа Танварта, владения которого располагаются к северо-западу от ваших и имеют с ними весьма протяженную общую границу. Танвартов и Галлего издревле связывают теплые отношения. Насколько мне известно, граф Ксавьер, отец Крата, дружил с покойным герцогом, а сам Крат находился в приятельских отношениях с герцогом Ранье — они почти ровесники — и был частым гостем в замке.
Я припомнила кое-что, однажды услышанное от Ранье, и уточнила:
— Надо понимать, он был в компании, куда помимо него и Ранье входили Реналдо Креон и Бренн Лаган?
— Да. Правда, меня тогда здесь не было. Но так говорят.
— Понятно. Следующий вопрос: как он узнал о моем появлении здесь, да и вообще о моем существовании?
— Я его не спросил.
Очень керторианский ответ. Ни в коем случае не следует путать его с «я не знаю». Наоборот, его надо понимать, как «я догадываюсь» или даже «я знаю точно, но вам не скажу». Почему «не скажу» мне опять-таки непонятно, но в свете новых веяний разбор полетов с капитаном Рагайном был безоговорочно отложен.
