мессиром, чего не делала практически никогда — слишком уж непривычное слово. На ее вопли прибежала Айшма, донельзя раздраженная тем, что ее оторвали от подготовки к празднику. Наивная, она все еще верила в то, что Вилигарку и впрямь важен день, в который его угораздило родиться.
— Это что ты здесь развела? — брюзгливо сказала она, глядя на странного визитера.
— Он сам развелся! — возмутилась Машка. — Я за кувшинами спустилась, а он тут сидит. Страдает.
Юноша мелко-мелко дрожал, похожий на маленького мокрого котенка. Вот только хвоста у него не было. Его огненные глаза то вспыхивали ярче, то почти совсем угасали.
— Ты кто такой? — строго спросила экономка. Она не собиралась тратить на чудного бродяжку много времени.
Донельзя перепуганный юноша вздрогнул и звонко икнул. У Машки возникло стойкое ощущение, что гость принял простую экономку за кого-то более могущественного. Например, за Вилигарка, о чьей эксцентричности в Астолле ходили легенды. И в самом деле, отчего бы уважаемому черному магу не ходить по дому в женском обличье?
— Отвечай сейчас же, невоспитанный мальчик! — потребовала Айшма, теряя терпение.
В ее правой руке как бы невзначай оказался вынутый из-за пояса половник — тяжелый и очень внушительный. Да, эта женщина могла себя защитить от кого угодно! Юноша с ужасом покосился на оригинальное орудие убийства незваных гостей и, заикаясь, с трудом выдавал из себя:
— Жо... жо...
— Жорик? — Айшма нахмурилась. — Нет, вроде не похож.
Машка, с интересом рассматривавшая молодого человека странной наружности, хрюкнула и недоверчиво покосилась на экономку. Айшма совсем не производила впечатления женщины, у которой есть знакомые Жорики. И она никогда не путалась в своих мужчинах — у нее их попросту не было. Вся жизнь Сушеной Воблы была посвящена работе на мессира.
Экономка тоже взглянула на Машку, привлеченная хрюканьем. Осуждающе так взглянула, мол, не полагается прислуге уважаемого мага неприличные звуки при гостях издавать.
— Точно не Жорик? — усердно сдерживая рвущийся наружу смех, уточнила Машка.
Юноша помотал головой и снова завел свое:
— Жо! Жо!
На нервной почве у визитера были жуткие проблемы с произношением слов. Пока он безуспешно пытался выдавить из себя нечто осмысленное, экономка развернулась. То ли Машка думала слишком громко, то ли все было написано у нее на лице, но Айшма сначала поджала губы, а потом процедила неприятным голосом:
— Жорики — это такая редкая форма домашних вредителей, чтобы ты знала. Жрут без исключения все, что может показаться съедобным, потому и называются так. Где прошел жорик, крызу делать уже нечего. Впрочем, это не жорик, у него слишком маленькая пасть.
Действительно, рот у юноши был маленький, с бледными нервными губами.
— Жо! — в отчаянии повторял он.
— Жокей? — предположила Машка.
Щуплая фигурка гостя вполне подходила для этой профессии, однако он упрямо помотал головой. Машке пришла в голову еше одна версия о том, кто этот юноша, но она была неприличной, и Машка не стала ее озвучивать в присутствии Айшмы. Вместо этого она подумала и наконец неуверенно поинтересовалась:
— Может, жонглер?
Но и жонглером быть юноша не согласился.
— Капризный какой! — попеняла ему Машка. — Ну извини, я других слов на «жо» не знаю. Сам выкручивайся!
Юноша на мгновение сник, поняв, что никто ему помогать не будет, а потом, похоже, сделал над собой усилие и выпалил:
— Жоржик! Меня зовут Жоржик, вот!
И зачем-то торжествующе продемонстрировал один из кувшинов мессира Вилигарка, зажатый в правой руке, которую он до этого держал за спиной.
— Ай молодец! — похвалила его Машка и неудержимо расхохоталась.
Как же она сразу-то не догадалась, что молодой человек увяз в попытках сообщить им свое бесценное имя, а вовсе не профессию! Тем более, кажется, он не собирался рассказывать, что он здесь делает. Задуматься о том, на кой экономке и служанке его замечательное имя, ему и в голову не пришло. Молодой человек вообще показался Машке личностью весьма загадочной. Его логика была непостижима. Если бы ее, Машку, вдруг звали бы Жоржиком, она бы постаралась это от окружающих скрыть. Да и демонстрировать обитателям дома, что ты только что без разрешения забрался к ним воровать, пусть даже кувшин, она считала поступком по меньшей мере странным. Гораздо умнее было бы извиниться и сказать, что тебя случайно сюда занесло. Мол, мимо проходил, и затянуло. Остаточными магическими вихрями.
— Ты вор? — уточнила Айшма деловито. Практичности ей было не занимать.
— Да! — обрадованно подтвердил Жоржик. — Я пробрался в дом мессира и украл кувшин. Понимаю, это немного, но мне нужно было только доказательство, что я чего-то стою. Видите, вы только сейчас обнаружили меня. Ни одна охранная система на меня не отреагировала!
Машка, откровенно говоря, поводов для радости юноши не видела. Вилигарк, не будучи сам кристально честным человеком, воров тем не менее не любил. Особенно тех воров, которые пытались обчистить его дом. К прочим он относился весьма прохладно, однако признавал их пользу в тех случаях, когда они облегчали карманы и сокровищницы конкурентов.
— Поздравляю! — с чувством сказала она. — Можешь считать себя трупом.
Юношу было жалко, но Машка не без оснований полагала, что глупость должна быть наказуема не меньше, чем злой умысел. Правда, справедливость такого положения применительно к себе она считала сомнительной. Эльфы объяснили ей как-то, что для людей подход «одно дело — я и совсем другое — все прочие» совершенно нормален. Машка выслушала, поблагодарила и перестала мучиться чувством вины за свой двойной стандарт. Разве можно стесняться того, что является нормой?
— Это ничего. — Жоржик беспечно отмахнулся от ее слов. — Я пришел служить великому Мертвому богу, и я буду служить ему.
— Э-э... Жоржик, а ты уверен, что ничего не перепутал? — спросила Машка. — Храм Херона в другой стороне. А здесь у нас жилой дом.
— Я знаю. — Он кивнул, и глаза его вспыхнули ярче. — Это дом правой руки Мертвого бога мессира Вилигарка. Я очень хорошо знаю город, хоть и приехал сюда несколько дней назад.
С головой у приезжего явно было плохо, и Машке стало немного неуютно в его присутствии. Она всегда недолюбливала сумасшедших. Зато Айшма сразу заулыбалась.
— Мессир сейчас занят, — сказала она, — но я доложу о вас. Можете пока расположиться в приемной. Марья, проводи.
— А где у нас приемная? — озадаченно спросила Машка.
— Комната, где стоит приемник, — терпеливо объяснила экономка. — Приемник — это большой черный шкаф без дверец. Что-нибудь еще непонятно?
— Да нет, — обиделась Машка. — Пойдем уж, провожу.
Она небрежно махнула рукой Жоржику, который послушно двинулся за ней. На душе было погано: отчасти из-за нехорошего предчувствия относительно его судьбы, отчасти из-за продемонстрированного Айшмой пренебрежения к ее, Машки, умственным способностям. Топая по коридору и вверх по лестнице, она всерьез обдумывала планы мести противной экономке. В конце-то концов, нельзя же быть такой высокомерной! Придя к выводу, что нужно уговорить авантюриста Мая заставить Айшму в него влюбиться, Машка немного повеселела.
— Скажите, а как мессир относится к ученикам? — робко спросил Жоржик.
— Он к ним не относится. Он — учитель, — плоско скаламбурила Машка в ответ.
Гость растерялся и даже сбился с шага.
— Плохо он к ним относится, — сжалилась она. — Не кормит и грядки полоть заставляет. С выходными опять же напряженка. Собачья работа, словом.
— Чья? — спросил Жоржик.
