— Это самый известный в городе дрынмастер Гогон, — отозвалась Айшма, разгибаясь.
Мужик заметил ее и приветливо махнул рукой. Айшма низко поклонилась ему еще раз, демонстрируя такую почтительность, какой от нее не видел даже обожаемый работодатель.
— Дрынмастер? — переспросила Машка.
Слово показалось ей глупым. Нормальный ремесленник так называться не будет.
— Дрынмастер, милая моя, — сказала Айшма, — очень уважаемая профессия. За хороший дрын люди иногда целые состояния отдают.
— Дрын — это меч? — уточнила девочка, припоминая что-то, слышанное еще в Москве.
— Нет, глупая! — рассердилась экономка на непонятливую служанку. — Меч — это только металлическое оружие!
— А дрын что? Деревянное, для тренировки? — не отставала Машка.
— Дрын — оружие из дрын-травы, — объяснила Айшма. — Это гораздо сложнее и дороже. Видишь, он несет траву в мастерскую. Каждая травинка, которую он выкупил на плантации, станет страшно дорогим дрыном.
«Да уж, — подумала Машка, — как только люди не извращаются! Оружие из травы — надо же такое придумать! Неудивительно, что это настолько дорого. Трава-то мягкая!» Айшма бросила на нее недовольный взгляд.
— Ступай на кухню, — велела она. — Нечего на прохожих глазеть, работать надо. Иди давай, там котлы немыты.
Машка скривила губы, но так, чтобы не заметила экономка, и развернулась, собираясь идти. Бесполезно пытаться установить в чужом мире свои порядки. Да и мыть котлы на кухне черного мага особенного труда не составляло: ведь она пользовалась не мылом и даже не средствами для мытья посуды, а самой настоящей концентрированной магией! Уж она-то справлялась с застывшим жиром намного лучше любого разрекламированного средства.
— Постой! — тут же передумала Айшма. — Котлы помоешь после.
Машка охотно остановилась.
— После чего?
— Я должна тебя предупредить, — с кислой миной призналась экономка. — В поместье работают свободные нелюди. Тебя необходимо познакомить с ними, чтобы не возникло недоразумений.
— Ну, если свободные нелюди... — начала Машка и тут же прикусила язык, замялась, перехватив вопросительный взгляд экономки. — Хм... если свободные нелюди не кусаются, то я готова.
Что-то подсказало ей, что не стоит, предварительно не оценив обстановку, хвастаться своим близким знакомством местными эльфами, если, конечно, Айшма под «нелюдями» подразумевала именно их.
— Нет, они не кусаются, — медленно ответила Айшма. — Но тебе необходимо помнить, что они от этого не становятся менее опасными для порядочной девушки. Идем.
На мгновение она прикрыла глаза, чтобы солнечный свет не мешал сосредоточиться на видимой только ей картинке, потом уверенно кивнула и двинулась по левой аллее, усаженной розовыми приземистыми кустиками. Розовыми были сами прутья, торчащие из земли. Ни листьев, ни цветов на них не было.
Стараясь не зацепиться штанами за лысые кустики, Машка припустила за ней.
На широкой поляне под огромным старым деревом творилось некое действо магической направленности. Остановившись у края поляны, Айшма махнула рукой, и движение замерло.
— Я рекомендую тебе никогда не приближаться к ним ближе, чем сейчас, — наставительно сказала она, обернувшись к Машке. — Запомни, нелюди видят иную картину мира, нежели люди. Никогда нельзя знать точно, что они выкинут в следующий момент. Вероятно, у себя дома ты никогда не видела их. Знакомься, это эльфы.
— Да что вы говорите?! — восхитилась Машка, незаметно подмигивая Вию и Маю.
Оба эльфа, обмотав дерево блестящими цепями, гоняли по ним среднего размера тощую кошку. Сейчас животное, зацепившись всеми лапами за ветку, тихонько и жалобно мяукало, желая спуститься вниз. Май бормотал что-то успокаивающее, но не двигался, давая Айшме возможность продемонстрировать новой служанке страшных нелюдей во всем их немытом великолепии.
— А почему они такие... грязные? — шепотом поинтересовалась Машка.
— Это их дело. — Айшма пожала плечами. — Они возятся в саду с землей и растениями и, кажется, никогда не моются. У них странная магия, непонятная нормальному человеку, и даже не всякий маг разберется в ее природе. С ними лучше не общаться совсем, но без их услуг городской житель вряд ли может обойтись. В наших условиях редкие и нужные растения выживают плохо, а оттого каждый состоятельный человек непременно нанимает себе хорошего настройщика, который и администрирует его садовую систему. Оттого-то эльфов иногда зовут сисадминами.
— Это замечательное прозвище, — давясь от смеха, признала Машка. — Можно, я их тоже буду так звать?
— Нельзя, — отрубила Айшма. — Они обижаются и перестают работать. Обращаться к ним нужно «эй, нелюдь!» или по именам. Имена их — Вий и Май, но они так похожи друг на друга, что отличить их нет никакой возможности. Ты будешь приносить им еду по вечерам. Главное — не отвлекать их от работы. Еду нужно оставлять поблизости, чтобы, проголодавшись, они могли сами ее найти. Едят они по ночам. Никогда не заговаривай с ними первая, а лучше вообще не говори. Они злятся, когда их отвлекают от любимого дела.
— Да, очень похоже на нелюдей-сисадминов, — пробормотала Машка.
— Разве ты знакома с такими? — удивилась Айшма.
— Нет, лично не знакома, — отозвалась Машка. — Но я слышала о них множество ужасающих легенд.
И, кстати, не соврала ни одним словом. Айшма удовлетворенно хмыкнула и развернулась к эльфам спиной. Май лениво приподнял ногу и показал ей черную от грязи узкую ступню. Вероятно, это считалось здесь оскорбительным жестом — показать ногу. Вий же немедленно пугнул с цепи кошку и, привалившись спиной к дереву, прикрыл глаза. Официальное знакомство состоялось, теперь можно и отдохнуть. Лучшим отдыхом для ленивой нечисти во все века был крепкий здоровый сон.
Очень мешали отросшие за неделю ногти на ногах. Наверное, здесь их стригли каким- нибудь заклинанием, но Машка его не знала, а оттого мучилась. Острые краешки ногтей впивались в кожу на пальцах и неприятно упирались изнутри в и так слегка жмущие сапоги. «С этим надо что-то делать!» — подумала Машка, печально рассматривая свои неухоженные лапищи. Не ножом же их отрезать!
— Тиока! — окликнула она полненькую и смешливую помощницу кухарки. — У тебя ножниц случайно нету? Это такая штука, чтобы ногти отрезать.
— У тебя что, с твоими ельфями свидание вечером? — хохотнула та. — Сразу с обоими?
— Ну сколько раз говорить! — Машка вздохнула. — Мы с ребятами просто общаемся. Ничего больше. А ногти растут. Надоело.
— Хорошо хоть не дети, — отозвалась Тиока. — Кому другому бы не поверила, право слово. Но ты вообще странная. И хозяин у тебя — забавный, и ельфы — собеседники...
— А что, с эльфами просто общаться нельзя? — удивилась Машка.
— Ельфы... — Тиока мечтательно зажмурилась. — Ельфы — настоящие мужчины. Жаль только, верность у них не в почете. С ельфями только любиться и можно, зато как!
— Разговаривать тоже! — категорично сказала Машка. — Это они умеют. Так как с ножницами?
— Как ты смешно их называешь. — Тиока улыбнулась, покопалась в завале под кроватью и протянула Машке остро заточенные деревянные щипчики. — Они же не только для ног. Надо говорить — стригаля. По твоему говору сразу понятно, что ты из далекой деревни, а в столице таких не больно-то привечают.
— Ну и хорошо, что не больно, — пошутила Машка, одновременно стараясь приноровиться стричь ногти незнакомым прибором. Получалось не ахти. — Я больно не люблю. Потом синяки остаются.
— Ты смешная, — доверительно сказала Тиока. — Жалко, что ты сюда нанялась работать. Тебя ненадолго хватит с твоей глупостью. С некромантами надо тверже быть, а ты добрая — пропадешь. Ладно, довозишься — брось стригалю обратно под кровать. Я побегу, а то Айшма ругаться будет. У меня дел полно.
«И почему они так не любят Вилигарка? — думала Машка, отламывая кусочки ногтей щипчиками. — Он
