воздухом.
— Что, у вас опять что-то сдохло в саду? — подозрительно спросила Машка.
У эльфов чувство юмора странное, от них всего ожидать можно, а особенно — какой-нибудь пакости, которая им самим кажется невероятно смешной.
— Как ты можешь такое говорить?! — возмутился Май. — Да чтобы у настоящего, чистокровного эльфа в саду что-то сдохло!
— А ты чистокровный? — с интересом спросила Машка. — Кстати, а как эта чистокровность определяется? У вас что, какие-то племенные книги есть?
— Скажешь тоже! — фыркнул Май. — Разве мы лошади?
— А что, в тебе есть что-то лошадиное, — серьезно сказала Машка. — Вот, копытыщи твои, например, немытые. Это признак чистокровности эльфа?
Она перекинула ноги через подоконник и легко спрыгнула в сад. Вокруг сразу же суматошно закрутились стайки мелких мошек, перенесших свое внимание с крон деревьев на Машкину непрезентабельную шевелюру. С досадой отмахнувшись от них, Машка нырнула в тень деревьев. В отличие от эльфа пробиралась по саду она громко и неумело, словно слонопотам.
— Признак чистокровности эльфа — красота и острый ум, — сообщил Май, взлохматив волосы на затылке.
— То есть ты — смесок? — ехидно «догадалась» Машка и увернулась от пущенного в нее здоровенного ореха.
Вий спрыгнул с дерева совершенно бесшумно, как и подобает любимому ребенку природы. Прошелся, лаская землю голыми пятками.
— Какая тебе разница, смесок или не смесок? — поинтересовался он мягко, не обращая ни малейшего внимания на Мая, чье лицо от возмущения пошло красными пятнами.
— Интересно, — отозвалась Машка легкомысленно.
— Разве ты расистка? — спросил он.
— Вроде нет, — неуверенно ответила Машка. — Только вот арабов не люблю. Это плохо?
— Понятия не имею, кто такие арабы, — Вий пожал плечами, — так что это мне все равно. Ты не поймешь, что перед тобой эльф-полукровка, пока он сам тебе об этом не скажет.
— Но ведь эльфа от человека я отличить могу! — возразила Машка. — Так это что значит, что эльфийская кровь сильнее человеческой?
— Сильнее, слабее... — Май усмехнулся, успокоившись немного. — Никогда не считал полезным меряться кровью.
«И почему у нас меряются совершенно другими вещами?» — подумала Машка.
— В принципе мы во многом похожи. Только у вас, людей, к старости кожа желтеет, а у нас, эльфов, наоборот, становится синей, как лед. Вот и вся разница, — объяснил Вий. — Вряд ли ты отличишь эльфа- подростка от человеческого юноши.
— Отличит, — заметил Май. — Эльфы намного умнее.
— С чего бы это? — ревниво заметила Машка.
Уж она-то не думала, что какой-то паршивый эльф может быть умнее ее.
— Потому что старше намного, — невинно отозвался Май, сделав вид, что Машкиного злобного недоверия не заметил вовсе.
Эльфы, они такие.. Тактичные до безобразия. Хоть на лекциях по этикету в качестве наглядного пособия демонстрируй. Если не обращать внимания на то, как они выглядят.
— Подожди-подожди... — вскинулась Машка. — А тебе сколько лет?
— А сколько дашь? — Май прищурился кокетливо.
— Только не говори, что больше тысячи! — лихорадочно припоминая все, что она читала об эльфах, пробормотала девочка.
— Нет, что ты! — Май засмеялся. — Конечно, гораздо меньше, не пугайся. Всего триста...
— Почти триста, — педантично заметил Вий.
— Да ладно, — Май развязно махнул рукой, — всего-то несколько дней осталось!
— Тем не менее трехсот тебе еще нет, — уточнил Вий. — Подожди несколько дней, а тогда уж и говори.
— А это что, так важно? — нерешительно спросила Машка. — По-моему, при таких цифрах плюс-минус несколько дней ничего не меняют...
— Вот и я так говорю! — подхватил Май, но немедленно сник под укоризненным взглядом старшего товарища.
— Понимаешь, в чем дело, милая, — Вий улыбнулся, — для эльфа триста лет — возраст совершеннолетия. Как ты думаешь, почему я никогда не оставляю этого легкомысленного молодого человека одного?
— Ну, потому что вы друзья, — предположила Машка. — И потому, что тебе было бы трудно одному в чужой стране.
Эльфы переглянулись и расхохотались. Машка насупилась. Она очень, ну просто очень не любила, когда над ней смеялись.
— Потому что я до трехсот лет его опекаю, — объяснил Вий. — Он, конечно, как все эльфы, многое знает и умеет, но пока не может должным образом отвечать за свои поступки. Мы же не хотим, чтобы кто- нибудь из богов на него серьезно разозлился и испортил ему шкуру? А с его характером такое весьма вероятно. Потому я и слежу за его поведением. Пока.
Май покраснел, но промолчал, а Машка мстительно захихикала.
— Можно подумать, можно подумать, — проворчал Май с той же самой похабной интонацией, с которой дома, в Москве, Машке рассказывали известный неприличный анекдот о маленькой девочке и реалиях жизни. От неожиданности она поперхнулась и мгновенно перестала хихикать. — Много ты за мной присматриваешь. Я и без тебя неплохо справляюсь, кажется. По крайней мере, никто из местных богов ко мне претензий не имеет.
— Это неудивительно, — равнодушно парировал Вий. — В конце концов, ты уже практически взрослый. Если бы к этому возрасту ты не научился жить в окружающем тебя мире и решать свои проблемы без применения магии, я бы начал подозревать, что злые люди подменили тебя в младенчестве.
— Неужели я так плохо выгляжу?! — возмутился Май.
— Нет. Ты так медленно думаешь. — Вий слегка изогнул губы, демонстрируя улыбку. Если бы не она, можно было бы подумать, что он говорит серьезно. По крайней мере, интонация у него была совершенно серьезной.
— Это дискриминация по расовому признаку! — возмутилась Машка.
— Ну что же я могу поделать? — равнодушно отозвался Вий. — Люди действительно очень медленно думают.
— Ты не с теми людьми общался, — буркнула она обиженно. — Я, например, сообразительная.
— Все познается в сравнении, — сказал эльф. — Быстро, медленно... Камни вообще тысячелетиями размышляют.
— Камни? — переспросила Машка. — Чем же они думают? У них же мозгов нет!
— Откуда ты знаешь? — поинтересовался Вий, усмехаясь. — Если ты чего-то не видела, вовсе не значит, что этого не существует. Я, например, ни разу не видел телевизора, но ты о нем рассказывала. У меня нет причин тебе не доверять. Поэтому я верю в телевизор.
— Это совсем другое! — привычно возразила Машка и замолчала, потому что Вий был прав.
Каменные мозги — звучит странно и непривычно, но вовсе не более странно, чем телевизор — стеклянный ящик со всякими механическими штуками, который позволяет наблюдать за тем, что находится далеко от тебя, согласно воле тележурналистов и директора канала.
— А, скажем, тэкацу вообще почти мгновенно думают, только не о том, о чем надо бы, — продолжил Вий. — У них свои темы для размышления, и интересы других рас с их интересами почти не пересекаются. Иногда мне кажется, что в этом мире присутствует только малая их часть, а большая бродит где-то в ином пространстве, подчиняющемся иным законам. Жаль, что я вряд ли когда-нибудь смогу исследовать этот вопрос.
