Наглость Машкина, как ни странно, на чудище подействовала.
— Некоторые думают, что все рождаются с такой судьбой, которая им положена, — сказал Тартхак, немного помолчав и глядя на Машку значительно. — Другие считают, что их судьбу делают их же поступки и мысли. А на самом деле судьба — это я.
— М-да, от скромности ты не помрешь, — восхитилась Машка.
Ей бы такое самомнение тоже не помешало. Иногда оно помогает выпутываться из очень сложных ситуаций. Ведь, если ты свято веришь в свою значимость и могущество, есть шанс, что и другие поверят в них.
— Судьба — это дракон, который падает камнем с небес и настигает свою жертву, если она находится именно в том месте, куда он стремится за добычей, — пояснил смущенно Тартхак. Если бы ящерицы умели краснеть, он бы покраснел непременно. — И любая ваша магия — это лишь способ оказаться на пути нужной судьбы или избежать ее когтей. Вот и все.
— Что ж, выглядит несложно, — признала Машка. — Но это вовсе не та инструкция, которая мне нужна. Я-то хотела как раз магии научиться. Совершить подвиг, спасти мир и стать в результате самой великой магичкой в этом мире. В общем, чтобы все как у людей было.
— Научись сперва выбирать путь и желать, — бросил дракон. — А остальное придет само.
— Но я желаю! Сильно желаю! — воскликнула Машка.
Видимо, желала она как-то неправильно, не так, как положено желать, чтобы мечта сбылась, потому что дракон-демон посмотрел на нее жалостливо и ничего не ответил. Вместо этого он поднял бронированную свою башку и уставился пристально на замок некроманта. Его длинное тело вытянулось еще больше, напряглось и задрожало. В воздухе запахло жгучим перцем пополам с гвоздикой, как на лотке рыночного торговца пряностями. Машка наморщила нос и оглушительно чихнула, зажмурившись. Тартхак, занятый важным делом, недовольно дернул хвостом и снес изящную башенку, украшавшую ограду. «Газы у него, что ли?» — недоуменно подумала Машка, но озвучивать свое предположение не стала. Черт их, демонов, знает, вдруг они — существа скромные и обидчивые. Обижать существо столь серьезной весовой категории ей по понятным причинам вовсе не хотелось.
В этот самый момент Машке стало ужасно душно. Рубашка прилипла к немедленно вспотевшей спине, как неведомый паразит. В ушах зазвенело, а вены на руках и вовсе повели себя скверно: выпучились, как глаза у кота, которому наступили на хвост. Машка внутренне порадовалась, что волосы у нее короткие — хотя бы шея чувствовала себя прилично. Но одна шея по сравнению со всем организмом — это все-таки маловато. Машка хватанула ртом воздух, медленно сползая на землю. Ноги ослабели внезапно, как будто на самом деле были воздушными шариками, из которых выпустили воздух. «Нашатырю бы! — тоскливо подумала Машка. — Или хотя бы носок грязный...» Увы, она всегда подозревала, что носки имеют магическую природу и никогда не появляются там, где они более всего нужны. Зато когда их присутствие не требуется совершенно, обязательно вылезают на первый план, чтобы инициировать скандал. На Машкину мать скопления грязных носков всегда производили самое удручающее впечатление и вызывали словоизвержения на полчаса.
— Хуф-ф, — просительно выдохнула она, надеясь привлечь к себе драконье внимание. Ей же плохо, должен же кто-нибудь ее спасти, раз уж эльфов рядом нет!
Но Тартхак, закатив лягушачьи свои глазки и вытянув вперед шею, только спазматически подергивал кадыком, будто заглатывал огромного червяка. Почувствовав пятой точкой холодную землю, а затылком — шершавую кору, Машка немного пришла в себя и попыталась приглядеться. Это оказалось делом нелегким: в ушах сейчас же застучала кровь, а перед глазами запорхали ярко-розовые лепестки, мешающие сосредоточиться. Да еще и грудь сдавило так, что стало больно. От обиды у Машки выступили слезы и кровь пошла носом.
Похоже, именно это и помогло ей избавиться от навязчивой духоты. Слабость не исчезла. Руки и ноги будто налились свинцом и были совершенно неподъемными, но хотя бы с веками и глазными яблоками Машка оказалась в состоянии справиться. Стараясь не обращать внимания на нахальные лепестки, она уставилась на замок и дракона, поглощенного его созерцанием. Машка сама толком не понимала, отчего ей кажется, что это ужасно важно. Мысль, что там происходит нечто, что ей необходимо увидеть, не давала ей покоя и буквально свербела в седалище. Памятуя о том, что обычно именно это ощущение в заднице и приводило к самым плачевным последствиям, Машка предусмотрительно зажмурила один глаз, продолжая пялиться вторым. Сейчас она все бы отдала за приличные темные очки.
— Не вмешивайся, — монотонно прогудел Тартхак, не поворачивая к ней головы.
— Во что? — поинтересовалась Машка.
— Не видишь, я забираю дань, — пояснил демон, и Машка тут же увидела это, как будто для того, чтобы это стало очевидным, не хватало только слов Тартхака.
Роесна излучала ровное, очень яркое белое сияние, у самого фундамента имевшее голубоватый оттенок. Замок был заключен в яйцо из света, яйцо, острым своим концом тянущееся к сборщику дани. Стоило Машке вообразить огромную чайную ложку, которой следовало стукнуть по этому яйцу, чтобы добраться до содержимого, как кончик яйца прямо-таки взорвался и поток света устремился к Tартхаку. Тот на мгновение отпрянул — поведение яйца оказалось для него полной неожиданностью, — но потом пошире распахнул пасть и, поелозив лапами по ограде, замер. Выражение его чешуйчатой рожи в этот момент было самое что ни на есть мученическое. «Кажется, я снова сделала что-то не так...» — поняла Машка. Излишне богатое воображение и раньше частенько подводило ее. Она бы с удовольствием сбежала отсюда, чтобы не выяснять отношения с Тартхаком после того, как тот справится с напастью, но вот беда: шевелились у нее сейчас только волосы на голове. И то не по ее воле, а от потока горячего воздуха, который и ерошил их.
Когда волна света достигла дракона, звон в Машкиных ушах стал нестерпимым, глаза заломило, а носом, кажется, пошла кровь. Крепко зажмурившись, Машка хрюкнула-всхлипнула и принялась ждать окончания светопреставления. Подозрительные розовые лепестки, пробравшись под ее зажмуренные веки, продолжали беспардонно летать и там.
Температура воздуха вокруг упала довольно скоро и весьма резко. Потянуло сыростью и осенней прохладой. Посторонние звуки уже не лезли в уши, и Машка рискнула приоткрыть глаза. Сияние, окутывавшее Роесну, исчезло, чего нельзя было сказать о лепестках. Они, конечно, таяли потихоньку, но не торопились пропадать окончательно. Голова гудела, а мышцы спины жутко ломило. Ноги вообще свело, и теперь Машка, ругаясь и корчась, пыталась эти самые конечности выпрямить без вреда для себя. Стоять-то на чем-то надо, в конце концов. Вскоре ей это удалось. Она встала, неуверенно покачиваясь на нетвердых ногах. Перед глазами все плыло, словно мир вокруг был нарисован акварелью, а рисунок этот забыли перед грозой на скамейке в парке. Это внушало беспокойство. Она вытерла кровь, текущую из носа, рукавом, ничуть не заботясь о соблюдении приличий, хмыкнула и постаралась сфокусировать взгляд хоть на чем- нибудь. Этим «чем-нибудь» оказалась та самая демоническая ящерица с холодными глазами, причина всех ее неприятностей. Но говорить дракону об этом было бы верхом глупости. Дурой же Машка себя отнюдь не считала.
— Что же я такая невезучая! — горестно вздохнула она, когда розовые лепестки перестали порхать перед ее глазами, а предметы вокруг обрели некие постоянные очертания.
— Очень хорошо, что ты это понимаешь, — наставительно произнес Тартхак. — Однажды это спасет тебе жизнь, заставив проявить разумную осторожность.
Машка хмыкнула, потому как занудство бронированной ящерицы ее вовсе не убедило. Демон укоризненно посмотрел на нее, явно все понял, но ничего не сказал. Он и в самом деле был мудр и никогда не лез со своими советами туда, где они не требовались, а ведь именно это отличает мудрое существо от просто умного. Тартхак потянулся, тяжело взмахнул своими неправдоподобными крылышками и поднялся в воздух. Движения его, правда, были какими-то слегка неуверенными, словно теперь он не был до конца убежден в своей способности летать.
— Счастливого полета! — крикнула Машка ему вслед и помахала рукой на прощание.
И почти сразу же сад ожил. Внезапно оказалось, что вокруг замка шляется огромное количество народу, занятого беготней, какими-то срочными делами и конечно же обсуждением визита драконодемона. Большинство слуг, похоже, переживали не первый визит сборщика дани и относились к нему как к регулярному стихийному бедствию. Кто-то уже деловито, по-муравьиному, чинил ограду.
