завалена упавшими столбами, каменьями и ветками деревьев. Тогда пожарные поехали в переулок, и через несколько минут мы услышали, как другое молдавское подразделение, которому не было никакого дела до договоренности, их обстреливает. Этим должно было кончиться, и за пожарными мы не полезли. У самих людей не хватает. Через часок пришли их коллеги из пожарной части и пошли искать своих. К нашему удивлению, вынесли раненого и вывели двух человек. Значит, боевые порядки националистов в той стороне рыхлые. Надо выйти туда в поиск. Авось, еще парочку шлепнем…
64
Тридцатого июня полицаи сказились и устроили тарарам. По угловой общаге было много пушечных очередей и минометных попаданий. Сижу в дозоре. Едва начинает светать, замечаю, что одним из выстрелов мули добили балкон на четвертом этаже. Зияет в их сторону открытый проем. Шушукаемся об этом с Кравой. Рождается мысль. Где эта чертова смена?! Сейчас рассветет — и будет поздно! Обнаружив нашу нору, мули не отцепятся, придется другое место для поста охранения искать. Наконец приходят Гуменяра с Ваней, и мы отползаем. Времени не было, не то я бы высказал Сереге за перегар! Уснет же, скотина, а Сырбу будет отдуваться за двоих!
Ищем Али-Пашу. После того как дома первого ряда сгорели, Тятя и Федя на скорую руку оборудовали комнату отдыха на первом этаже дома, стоящего во втором ряду. Так и есть, он храпит на одной из стащенных туда кроватей. Наладился к нам! С другой стороны, куда ему? Серж и Жорж не отличаются домовитостью, а на земле он спать избегает и другим запрещает. Расталкиваю его.
— Взводный! Эй, взводный!
— А? Что? Который час?
— Половина пятого. Светло уже.
— Убью гадов! Сказал же, затемно будить!
Вот они, гады: Кацап и Тятя сладко спят тут же, по обе стороны от двери. Ясно теперь, почему от Гуменюка так пахло. В нетерпении останавливаю Пашу, который собрался будить их своим обычным способом — хлопая ладонью по мордам.
— Слушай, взводный… Дело есть! — Торопясь, рассказываю ему о том, что мули сбили балкон, можно попробовать втянуть пушку прямо на четвертый этаж общежития и оттуда им врезать как надо.
— Да ты себе представляешь, как ее тащить?! Уродоваться, а потом доворота или понижения не хватит?
— Но проверить-то можно? Пусть сюда Колос или этот, как его, Ешкин Свет подвалят!
Лицо плохо воспринимающего чужие идеи Али-Паши проясняется. Кажется, надумал.
— А что, может быть, дело! Зови сюда Колоса. Я пока с этими бегемотами поговорю. — Он наклоняется к Феде. Шлеп-шлеп-шлеп!
— Хх-ррамм… Му-у…
— Вот свинобык — и хрюкает, и мычит! А ну подъем, свиное рыло, бык кацапский, мать твою!
— Чаво?!
— Я те дам, чаво, скотина безрогая! Хоть один пост не сменили, сам туда пойдешь!
Днями и ночами Колос и его расчет метались по улицам в районе, где вклинился противник, и с разных точек давали по одному-два выстрела, чтобы националисты думали, что против них действует целая батарея. Они тоже устали. Но, не будучи связаны с одними и теми же разбитыми домами на передовой, нашли и устроили себе главную базу с недостижимым для нас комфортом. Квартируют в зажиточном дворе, несколько женщин-хозяек ухаживают за ними. Нам завидно, и потому, заходя к ним во двор, я готовлюсь будить «артишоков» безжалостно.
От ночной какофонии артиллерию накрыла бессонница, и это спасает меня от лавины матюков и попыток лягаться. Они сами злы и готовы убить всех молдавских волонтеров и полицаев поголовно. Но это теоретически. А практически Колос и его расчет воспринимают мою идею без энтузиазма.
— Какой, говоришь, этаж?! Ты хоть знаешь, мент, сколько пушка весит?
— Ну и работенка, ешкин свет! Ради пары пустых дырок? Ну нет! Не согласны! Это еще Долбическая Сила спит, он бы тебе сказал…
Бессовестно прикрываясь Али-Пашой, заявляю им, что раз знающие люди говорят, что можно попробовать, пусть поднимают задницы и топают за мной. Колос и Ешкин Свет, ворча, встают со своих перин. По дороге они продолжают всем своим видом выражать недоверие и сетовать, что их подняли зря. Войдя в наш двор, тут же отшатываются за угол и приседают от свиста одинокой мины. Грохнуло, как обычно, где-то в остатках частного сектора. Утром, когда мули с бодуна ловят головняки, минометный огонь у них заградительный. Позже, когда очухаются, они перенесут его на нас, сделают беспокоящим. А часов с четырех вечера начнется «полный джаз». Вот тогда во дворах ухо придется держать востро. Артишоки этого не сообразили, и спесь с них слегка сбило!
— Что, — насмешливо обращаюсь к ним, — не тише вашего живет пехота?!
Они сердито встают. Ешкин Свет отряхивается. Присел на задницу от неожиданности, бедняга.
— Мина — она дура, — заявляет Колос. — Глупо угробиться таким молодцам!
— Чего возитесь?
Подбегают Али Паша и Серж. Оба в нетерпении. Осторожно проходим в общагу и поднимаемся на этажи. Остаюсь сзади, а остальные тихонько лезут ближе к пролому. Позади нас из-за реки начинает вставать солнце, и на миг можно рискнуть подойти к окну вплотную. Колос будто зачарован. Разбитый коридор, как подзорная труба, смотрит прямо на пушечную позицию мулей на крыше дома за парком напротив. В бинокль хорошо видна зенитка, цилиндрические расширения на концах ее стволов, можно пересчитать мешки с землей и балки, которые ее прикрывают. За ними, у крышной будки с ходом на чердак — ни единого шевеления. Когда расчет не ведет огонь, он прячется, чтобы не попасть под снайперский выстрел. А у нас с хорошими стрелками, как ни странно, проблема. Только раз, в первый день их появления на крыше, в одного из этих «аистов» попали. Удачливым оказался все тот же Серж. Но если стрелять из пушки — им всем крышка. Главное — неожиданно, не то зенитка забьет коридор своим металлом. Улучив мгновение, Колос по стеночке подходит вплотную к проему и бросает взгляд вниз. На секунду подзывает наводчика, и мы быстро уходим. У лестницы нашу компанию озадаченно провожает глазами один из подчиненных Сержа — Петя Драган. Чуть не прыскаю, вспомнив прозвище, которым его наградили: Петушиный Велотрек. Это ж надо было придумать! Бедняга от этого остроумия бесится. Ему не до юмора. Царапины оказались неприятные, гноятся…
— Ну, как? — спрашивает взводный.
— На зушку вид недурственный. Первым же снарядом собьем, — отзывается Колос. — А вот на «Дружбу»… Но и так могу сказать, надо будет подковырнуть вон там. И остатки простенка выровнять. Места тогда хватит. Довернуть влево можно. Хватит ли понижения? А, Ешка?!
— Колос, я же тебе не калькулятор! В таблицах надо смотреть. Какая здесь высота? А расстояние?
— Расстояние и высоту, — вмешивается Серж, — я тебе лично отмеряю. Если надо, с рулеткой поползу!
— Ладненько, — округляет глаза Колос. — Вы пока готовьтесь, и мы тоже. Если что, вместо кино лупанем по «шестерке». Она тоже очень нормальненько, хорошо так видна… Ешка!
— Ну чего тебе еще?
— Надо хотя бы пяток фугеров!
— Я-то здесь при чем?! Долбическая Сила пусть роняет зад в шаланду и везет!
— А у нас нет?
— Не-а! Только две штуки. Остальные все подкалиберные.
— Почему?! Я когда сказал…
— Я, что ли, виноват? Это четырнадцатая армия дурацкая такие снаряды держала на складах! Поищем…
Такая небогатая у нас война. Все говорят, на армейских складах в Приднестровье полно боеприпасов
