бесплатное образование и здравоохранение, доступ к высоким ценностям культуры.
Сталин и его партия тянули людей вверх, к светлой, радостной, возвышенной жизни, к наслаждению творческим трудом, высокими культурными и духовными ценностями. Обличающие его «тоталитаризм» буржуазные политики, напротив, прививают людям культ наживы и потребительства, превращают их жизнь в унылое и бескрылое полурастительное, мещанское существование, потакая развитию самых низменных инстинктов. Словом, толкают их вниз, к миру животного эгоизма и ожесточенной борьбы за место под солнцем, где каждый и в любой момент готов перегрызть глотку своим реальным, или потенциальным конкурентам. И критики так называемого «сталинизма» постоянно апеллируют к «гуманности» и «уважении к человеческой личности», чего, мол, был напрочь лишен «кровавый деспот» Сталин! Все ставится с ног на голову, все искажается в угоду тем, кто формирует и оплачивает социальный заказ на одурманивание народа.
Своекорыстная, антинациональная по своей сути политика крупного капитала, тормозящего развитие российской экономики и вызывающая все большее возмущение народа, вынуждает руководство нынешней России выступать с критикой российских олигархов, призывать их к выполнению обязательств, взятых перед государством в обмен на его щедрую финансовую помощь. Но это то же самое, что волка, например, призывать стать вегетарианцем — природу олигархического капитала не изменишь, он всегда и везде будет стремиться к умножению своих прибылей и очень часто за счет национальных интересов.
«России нужна национальная идея» — слышится с разных сторон. Ее поиск и разработка официально объявлены чуть ли не приоритетной политической задачей, без решения которой страна просто не сможет идти вперед. Но такая идея у страны уже была, и она действительно способствовала ее быстрому и уверенному развитию, объединяя все слои общества в едином созидательном и творческом порыве. Эта идея — социализм. Социализм сталинского типа — близкий людям, живой, творческий, рвущийся вперед. А не такой, как в хрущевский или брежневский период — отдаленный от людей, бездушно-казенный, с массой бюрократических извращений, с отрывом правящей элиты от народа. О Горбачеве и говорить нечего — при нем начался открытый демонтаж социалистического строя.
Но что такое социализм сталинского типа?
Это — подчинение всего экономического и социального развития интересам трудового большинства, создание всех необходимых государственных гарантий для обеспечения людей трудом по избранной специальности при полном отсутствии безработицы, достойного обеспечения этого труда и широкого спектра социальных льгот, включая бесплатное образование и здравоохранение, свободный доступ к культурным ценностям.
Это — планомерное и пропорциональное развитие экономики на основе долгосрочных народнохозяйственных планов, предусматривающих постоянное повышение материального и культурного благосостояния трудящихся.
Это — неуклонный подъем производства, в первую очередь отраслей группы «А» на основе внедрения высшей техники и снижения себестоимости продукции, обеспечивающих постоянное снижение цен на предметы широкого потребления.
Это — постепенный переход к бестоварному производству, повышающему эффективность социалистического планирования и резко ускоряющему темпы социально-экономического развития страны.
Это — приоритетная поддержка науки и ученых, всемерное стимулирование их труда, поощрение еще со школьной скамьи культа знаний, тяги к познанию и исследованию новых и неизведанных явлений.
Это — активное поощрение творческой активности трудящихся, развертывание социалистического соревнования между трудовыми коллективами, всемерная поддержка изобретателей и рационализаторов производства.
Это — курс на стирание различий между умственным и физическим трудом, городом и деревней, увеличение свободного времени с целью расширения творческих возможностей и культурного досуга людей на основе сокращения рабочего дня и предоставления реальных возможностей для занятия любимым делом.
Это — активная и целеустремленная работа партийных и государственных органов над повышением идейно-нравственного и духовного уровня людей, воспитание их в духе коммунистических идеалов.
Это, наконец, — постоянный подъем эффективности и результативности работы партийных и государственных структур, постоянная чистка их от бездарных, некомпетентных, малоактивных людей, решительное пресечение всех чуждых ленинским принципам явлений, постоянное кадровое обновление этих структур людьми, на деле доказавшими свою способность изменять ситуацию к лучшему, свою преданность коммунистическим целям и идеалам.
Чувствуя изменение общественных настроений, нынешнее российское руководство все чаще выступает с «жесткими» заявлениями о готовности решительно защищать государственные интересы как внутри страны, так и на международной арене. Но им уже мало кто верит. Либо рухнуть под напором забалтываемых, но не решаемых и все более обостряющихся фундаментальных проблем, стать легкой добычей более сильных и динамичных держав, с вожделением посматривающих на богатейшие природные ресурсы России. Либо начать не декларативно-словесный, а реальный и стремительный процесс возрождения. А он возможен лишь на пути, которым шел Сталин. Иного просто не существует. С проблемами выхода из кризисного состояния, предопределенными тупиковым, гибельным для страны курсом правящей элиты, сталкивались на протяжении всей истории многие страны. Россия здесь не исключение. Ее особенность, пожалуй, лишь в том, что она впала в прогрессирующую деградацию, перейдя с более высокой ступени общественного развития — социализма — на заведомо более низкую. Тем болезненней и острей проявляются здесь все неизбежные мерзости и пороки эксплуататорского общества, представляемого идеологами режима как «нормальный общецивилизационный путь».
Метко сказал об этом пути еще во второй половине XIX века великий русский сатирик Салтыков- Щедрин. Он хорошо знал российскую «рыночную» действительность и заклеймил попытки набиравших силу либералов, тогдашних Чубайсов, Кудриных и Грефов, оправдать ее ссылками на естественную природу человека, для которого всегда-де на первом месте будут частные, «шкурные» интересы:
«Общество, в котором учение «о шкуре» утвердилось на прочной основе, не может прийти ни к безопасности, ни к спокойному благополучию. Ни к чему, кроме бессрочного вращения в порочном кругу тревог и, в конце концов, к самоумерщвлению».
«Самоумерщвление» общества, всей страны. Убийственно точная оценка проводившегося царским режимом в конце XIX — начале XX века курса. Курса, вполне закономерно закончившегося революционным взрывом — буржуазно-демократическим, а затем и социалистическим. Но разве слова Салтыкова-Щедрина относятся только к прошлому России? Разве сейчас мы не наблюдаем «вращение страны в порочном кругу тревог», ведущего «в конце концов» к ее «самоумерщвлению»? И разве явные признаки этого «самоумервщления» все сильней и отчетливее не проступают практически в каждой сфере общественной жизни?
Где же выход, как его найти на фоне преобладающего равнодушия и полного безразличия к судьбе «самоумерщвляющейся» страны? Выход, конечно же, есть. Глухих тупиков в истории не бывает. Если, конечно, искать выход, а не оправдание для своего бездействия и неверия в свою страну. Его указал еще видный итальянский политик средневековых времен Макиавелли: «Элиту, которая противостоит народу, надо устранить и заменить элитой, представляющей народ».
Вся сложность в том, как это сделать. Сама она, правящая элита, привыкшая к богатствам, властным и иным привилегиям за государственный счет, никогда добровольно не уступала место тем, кто разговоры о «благе народа» и «интересах страны» переводил в русло практических дел. Так всегда было в прошлом, так было в царской России, такова ситуация и в России нынешней, «демократической» Большевистская партия во главе с Лениным, а затем Сталиным заставила насквозь прогнившую, уничтожавшую свою страну элиту навсегда уйти в политическое небытие. Но это происходило при активном сочувствии большинства народа, разочаровавшегося в монархических, а затем и «демократических» лидерах страны. «Лучше смерть, чем такая жизнь!» — с такими лозунгами выходили на петербургские улицы в феврале 1917 года отчаявшиеся женщины, которым нечем было кормить своих голодных детей. С этого все реально и началось.
