Кольцевой разлом

высвободиться люди, блокировавшие отделение милиции. В заключение разговора Корсаков спросил старого ветерана о здоровье, и тот со смущенным хохотком ответил, что все в порядке. Сразу после отбоя телефон запищал снова. Корсаков вручил его Ищенко, а сам пошел на кухню, вспомнив, что так и не потребовал у Альбины принести чаю, слишком увлекшись разговором с парламентарием. Он застал Альбину за оттиранием стенки от грязи, но чай в заварочной машинке, унаследованной от азербайджанцев, был готов. Корсаков начал цедить его в чашку, и тут на кухню ворвался Ищенко.

  - Пошли скорей туда,- воскликнул капитан,- позвонили с радиостанции! Ребята через пять минут начинают передачу!

   Альбина ойкнула, отбросила тряпку и принялась отмывать руки. Вскоре все уже расселись с чашками вокруг стола, на котором стоял радиоприемник. Ищенко вертел ручку настройки. Внезапно сквозь шумы прорвался знакомый спокойный голос Александра:

  - Дорогие друзья, начинаем музыкальную программу 'Амбразура' из осажденного центра столицы нашей Родины. Мы благодарим вас за вашу поддержку - к счастью, почта работает, и мы получаем множество писем, где на одно ругательное приходится не менее двух десятков хвалебных и одобрительных. Ваше понимание имеет огромное значение для нас - оно свидетельствует о том, что наше выступление не стало преждевременным и при всех своих издержках, неизбежных для военных действий, оно способно помочь решить острейшие проблемы, стоящие перед Отечеством,- те проблемы, которые оказалось невозможно решить мирным путем. Впрочем, в нашей передаче мы не собираемся анализировать политическую ситуацию - мы лишь хотим показать вам, что в Москве все в порядке, что здесь не   сомневаются в победе и не разучились смеяться. Может, наше веселье и покажется вам несколько грубоватым, но что делать - это солдатское веселье, веселье воюющего города, и потому не надо от него требовать особой рафинированности и утонченности. Первую песенку мы посвящаем героической Таманской мотострелковой дивизии, которую наши правители так и не смогли вывести на усмирение восставшей столицы. Привет доблестным воинам-таманцам! Мы надеемся, что и все прочие солдаты и офицеры вскоре задумаются и последуют их примеру. Ура!

   Зазвучала зажигательная музыка - весьма изобретательные вариации на тему 'Гоп со смыком'. Альбина тихо засмеялась и с первых тактов принялась притопывать туфелькой по полу.

   Для матроса 'Каберне Тамани' -
   Все равно что молоко мамани,
   Смысл жизни у него в вине;
   Попивает он винишко,
   Пропивает свой умишко,
   Потому что любит каберне.

   А когда матрос вина напьется,
   Его сердце весело забьется,
   И начнет он танец свой морской;
   Он по палубе притопнет
   И себя по жопе хлопнет
   Он татуированной рукой.

  - А при чем тут матрос?- недоуменно спросил Ищенко. - Песня-то посвящена мотострелкам. Надо бы тогда петь 'солдат'...

  - Сергей, вы ерунду говорите,- фыркнула Альбина. - Какая разница, кому песня посвящена, главное, чтобы весело было. И потом, про Тамань в ней есть, и даже не один раз. Чего вам еще надо?

  - Ну, я-то не знаток, конечно,- произнес Ищенко с таким лицемерным   смирением, что становилось ясно: он-то и есть самый настоящий знаток. Альбина снова презрительно фыркнула и вся превратилась в слух.

   А когда он танец свой закончит,
   То еще бутылочку прикончит
   И захочет девушек ласкать,
   Но на судне это трудно,
   Ведь на то оно и судно -
   Девушек там трудно отыскать.

   Мается душа его морская -
   Значит, ничего не пропуская,
   Должен он все судно осмотреть:
   Трюмы, кубрики, отсеки,
   Где морские гомосеки
   Могут его к стенке припереть.

  - Веселая песенка, конечно,- хихикнув, сказал Ищенко. - Но, Федорыч, люди старшего поколения нас не поймут. Во времена их молодости таких песен не было. Они послушают, начнут плеваться, а кончится тем, что они голосовать за тебя не будут.

  - А зачем за меня голосовать?- удивился Корсаков. - С чего тебе пришла в голову такая мысль? Я, например, ни о чем таком не думал.

  - Неужели не думал?- удивился в свою очередь Ищенко. - А зря...

  - Погоди, дай дослушать,- отмахнулся Корсаков.

   А когда матрос осмотрит судно -
   Снова забухает беспробудно,
   Потому что бабы - это дрянь,
   Потому что 'Каберне Тамани'
   Для него - как молоко мамани,
   Так давайте выпьем за Тамань!

   Песня завершилась лихо, с присвистом, и все трое слушателей невольно   рассмеялись, однако через некоторое время Ищенко задумчиво произнес:

  - Нет, боюсь, люди старой закалки нас не поймут.

  - А я не боюсь,- ответил Корсаков. - Я воюю не за то, чтобы заткнуть рот одним в угоду другим - насчет этого не должно быть никаких иллюзий.

  Наоборот, все должны понять: каждый имеет право и петь, и слушать любые песни, и если кто-то оскорбляет чей-то вкус, то это вопрос не политики, а культуры, воспитания и так далее. Данную истину следовало бы как можно скорее осознать всем поколениям. Цензуру, единомыслие в России уже проходили - они если и не самый быстрый, то верный путь к гибели нации. Или ты не согласен, капитан?

  - Да нет, я тоже за свободу,- ответил Ищенко. - Я в смысле народной поддержки говорю...

  - Я в правители не рвусь, мне народная поддержка ни к чему,- возразил Корсаков. - А чтоб ее добиться, вилять хвостом перед людьми - не лучший путь. Народ, особенно русский, таких угодников быстро