все ближе. Внезапно стрельба оборвалась, и в наступившей тишине Корсаков услышал приближающиеся тяжелые шаги, хрустевшие по битому стеклу и кирпичной крошке, а затем голос:
- Эй, кто там есть? Выходи, не бойся, свои! Эти козлы в окна попрыгали, на этаже их больше нету. Выходи или хоть крикни что-нибудь!
Корсаков вышел в коридор и зашагал вперед, держа автомат наизготовку.
Голос был ему знаком. Он позвал:
- Борис? Смотри не пальни случайно!
- Командир?!- послышался удивленный голос, и в коридоре появился Борис. В левой руке он держал пистолет, правая была наспех перевязана бинтом, посеревшим от пыли. За ним маячили фигуры его бойцов. - Командир, что ж вы один-то?!- воскликнул Борис с упреком.
- Был не один,- устало сказал Корсаков. - Было тринадцать. Пока сверху пробились сюда, остался один.
- Да, потери большие,- кивнул Борис. - Оно и понятно - сходимся нос к носу, стреляем в упор... В общем, натуральная мясорубка. Одного не пойму - за что эти ребята так бьются?
- Говорят, за деньги,- ответил Корсаков. - А я так думаю, что они иначе биться просто не умеют.
- Что это у вас, командир?- вдруг спросил Борис. - Вы не ранены?
Он показал на залитую кровью грудь бронежилета. Корсаков покачал головой:
- Да нет. Просто бронежилет с мертвого снят, это его кровь. А в меня, по-моему, так ни разу и не попали. Ну ладно, надо собираться. Осталось всего ничего - выбить противника с двух этажей в соседнем крыле.
- Только теперь уж мы без вас справимся,- заявил Борис. - Вам нельзя так рисковать. Они и на штаб-то напали, может быть, только затем, чтобы вас убрать, зачем же облегчать им задачу?
- Так-то оно так,- кивнул Корсаков,- но у нас мало людей. Поэтому придется мне составить вам компанию, а там, по моим расчетам, должна и помощь подоспеть. Людей с гранатометами выдвинуть вперед. И не делай такое кислое лицо - я никому не обещал, что буду отсиживаться в тылу.
Гранатометчики тяжелой трусцой побежали к дверному проему. За ними гуськом потянулся весь отряд Бориса. Через несколько секунд на лестничной площадке ухнули гранатометные выстрелы, и в глубине помещений другого крыла здания глухо громыхнули разрывы. Как оказалось, Корсаков опередил спецназовцев с началом атаки всего на минуту - они уже накапливались перед лестничной площадкой, когда гранаты просвистели над их головами, и тут же начался яростный встречный бой. Корсакову показалось, будто этот бой длился часа полтора, но он знал, что это всего лишь иллюзия - все было кончено через несколько минут. Фигуры врагов, встающие на пути и тут же отлетающие куда-то в сторону, бледные огоньки стрельбы, автоматные очереди, грохочущие словно прямо в черепе, руки, выверенным механическим жестом вскидывающие оружие... Эти несколько минут вместили в себя столько смертельного риска, что стоили даже не полутора часов, а полутора лет. Лишь пройдя до конца все крыло здания и выгнав уцелевших спецназовцев на лестницу, по которой те, огрызаясь короткими очередями, спустились на первый этаж, Корсаков и его люди очнулись от неимоверного напряжения, из-за которого все они действовали как роботы. На лестничной площадке из-за баррикады, прикрывавшей противоположный дверной проем, их приветствовали товарищи.
- Ну что, отсиделись?- с сердцем обратился к ним Борис. - Вылезти и помочь не могли?
- Да ты что, Боря?- добродушно возразили ему. - Куда нам вылезать, нас здесь всего трое. Мы и так еле отстрелялись.
- Как трое?- удивился Борис. - А остальные где?
- Поубивало остальных во время налета,- последовал ответ. Корсаков схватился за голову, представив себе окончательные цифры потерь, и с ненавистью подумал о генерале Кабанове. Какого черта отставной генерал ввязался в это дело и пролил столько крови?
- Так вертолеты вроде с другой стороны на штурмовку заходили?- продолжал спрашивать Борис.
- И с этой тоже,- заверили его. - Если интересно, перелезай сюда, сам посмотри. Не повезло ребятам...
- Некогда,- отказался Борис. - Сейчас попросим подослать нам еще людей и начнем вышибать спецназ с первого этажа.
Услышав эти слова, Корсаков машинально пересчитал людей, уцелевших в отряде Бориса. После боя за второй этаж их осталось не более половины.
Поймав его взгляд, Борис заметил:
- Странно, но раненых почему-то нет, все, кого не хватает, убиты.
Корсаков только тяжело вздохнул и покачал головой. В этот момент в противоположном крыле здания на верхнем этаже вспыхнула стрельба. Корсаков зашел с лестничной площадки в комнаты и осторожно, дабы не поймать пулю снайпера, приблизился к окну и выглянул на улицу. Сделал это он в самый драматический момент: на верхнем этаже стрелок, в котором можно было узнать капитана Ищенко, устанавливал на плече короткую и толстую трубу огнемета 'Шмель' - видимо, захваченную у противника, так как отряд капитана огнеметов на вооружении не имел. Прямо за спиной капитана поблескивала кафелем стена тесной кухоньки. Ищенко целился в окно смежного крыла здания, должно быть, разглядев там противника. Корсаков рявкнул:'Капитан! Не стреляй!' Однако было уже поздно, и в следующую секунду произошло то, что и должно было произойти. Бухнул выстрел, снаряд полетел куда следовало, но назад из трубы вырвалась и ударилась в стену мощная струя газов - куда более сильная, чем у обычного гранатомета. Оттолкнувшись от стены, она подхватила, как пушинку, легкое тело капитана и вышвырнула его в окно. Яростная ругань капитана разнеслась по всему двору. Человеческая фигурка, нелепо кувыркаясь, описала дугу в воздухе и полетела вниз. Корсаков застонал, как от зубной боли, и на миг закрыл глаза. В результате он не увидел того, как капитан рухнул в крону тополя и, пересчитав ребрами множество веток и десятки раз перевернувшись, наконец прочно засел внизу, между наиболее толстыми сучьями и стволом. Открыв глаза, Корсаков отыскал глазами тело капитана, и у него появилась надежда на благоприятный исход этого падения. Когда же он услышал донесшийся с первого этажа хохот спецназовцев, оказавшихся свидетелями полета, и ответную матерщину раздосадованного капитана, то облегченно вздохнул. Прислушавшись, Корсаков разобрал обмен репликами:
- Ну ты орел!- кричали спецназовцы. - Просто Чкалов!
- Молчи, мудило!- отругивался Ищенко. - Ты-то уж точно в лепешку бы расшибся!
- Крепко засел?- интересовались насмешники. - Может, дерево спилить? Или, может, пристрелить тебя, чтоб не мучился?
- Тебе сдаваться надо,- резонно возражал капитан. - Если ты меня пристрелишь, кто же тебя, дурака, в плен возьмет?
- К нам подкрепление идет,- возражали спецназовцы, но без особой уверенности. - Слышишь, стреляют на мосту?
- Правильно, стреляют,- соглашался капитан. - Добивают к е....й матери ваше подкрепление. Я же все видел с верхнего этажа. За что вы тут вообще бьетесь-то, неужто за бабки?
- Ладно, будем думать,- уже без насмешки в голосе крикнул спецназовец и умолк. Капитан саркастически поддержал его:
- Да уж, подумайте.
Корсаков вышел на лестницу, очищенную от противника,и быстро поднялся на крышу, называя по дороге пароль, чтобы не оказаться подстреленным невзначай. Пароль был 'Леокадия' - эту песенку постоянно крутило повстанческое радио, и среди бойцов Корсакова она приобрела необычайную популярность. На крыше Корсаков перебежал к уцелевшему после воздушного налета, хотя и изрядно покромсанному осколками укреплению из мешков с песком, служившему наблюдательным пунктом. Открыто разгуливать по крыше не стоило - вокруг на расстоянии снайперского выстрела имелось немало более высоких зданий, и можно было не сомневаться в том, что стрелки из числа агентов спецслужб сейчас разглядывают оттуда в прицелы злополучный дом, ставший местом кровавого боя. Впрочем, если на командном пункте в ходе боя наступило затишье, то на Солянке не умолкала стрельба. Корсаков припал к амбразуре и поднес к глазам поданный ему бинокль как раз в тот момент, когда от высотного здания
