девушку — она стояла в стороне и нервно переминалась с ноги на ногу. Чуть сгорбившись, она пристально глядела на дом и что-то тихо говорила. На таком расстоянии Тони совершенно не было слышно, что она бормочет. — Она здесь! Видишь, стоит около разрисованного фургона.
Проследив за взглядом брата, Джин прищурилась.
— Она?
— А ты что, знаешь ее? — Тони надеялся, что нет.
— Я никогда не встречалась с ней раньше, но она, — Джин вздернула подбородок, — кажется мне знакомой. Кто она?
— Она — само совершенство. — Последовал весьма туманный ответ.
— В этом наряде? — Джин покачала головой. — Лучше натяни поводья, Тони. Это же бродячая актриса! И уж во всяком случае, не богатая, влиятельная девственница.
Даже на расстоянии Тони мог видеть, что одежда девушки была несколько странной, а рыжий парик почти закрывал лицо… Боже, как он мог заманить себя в такую ловушку?
Однако, вспомнив прямую, как палка, фигуру леди Хоноры, Тони сам ответил на свой вопрос.
Безрассудство! Совершеннейшее безрассудство!
— Ради этой девушки я откажусь от всех своих мелочных страстей!
— Сомневаюсь, чтобы она отказалась от жизни в фургоне: комедианты — весьма пикантная компания.
— Я избавлю ее от этой компании! — заявил Тони, надеясь, что сумеет уговорами или соблазном убедить девушку помочь ему избавиться от леди Хоноры.
4.
Папочка, не оставляй меня здесь! Я очень устала, а идти еще так далеко!
Лужайка, посреди которой возвышался огромный дом, напоминала ковер-самолет нежно-зеленого с золотом цвета. Сам дом был похож на сказочного пассажира, гордо восседающего на этом ковре.
Я нарвала букетик цветов. Они тебе не нравятся? Но я же рвала их для тебя.
Нет, скорее дом походил на девушку, распростершую свои белые руки-крылья, сияющие в ярком солнечном свете, чтобы принять в свои объятия всех, кто в него приходит. Деревья, уже прихваченные первыми осенними холодами, склонялись вокруг стен, словно беря девушку под свою защиту; еще не пожелтевший кустарник составлял ее убранство…
Я не брала ее, папочка! Не оставляй меня здесь одну! Папочка, пожалуйста, папочка…
— Ты очень милая девчушка.
Роузи подпрыгнула от неожиданности, и букетик цветов, который она сжимала, выпал из ее рук. Туманное видение исчезло так же быстро, как и появилось.
Рослый мужчина, появившийся из-за фургона, проворно собрал рассыпавшиеся цветы и, галантно поклонившись, с пленительной улыбкой вручил букет Роузи.
— Я так очарован вашей прелестью, миледи, что не могу даже вспомнить собственное имя, но готов поклясться, что никогда не встречал вас раньше.
— Кто вы, кто? — воскликнула Роузи, прижимая руки к груди, чтобы сдержать биение сердца.
— Я сэр Энтони Райклиф. — Все еще не придя в себя, Роузи взглянула на него. — Тот самый, который вас нанял.
О Боже? Это был сэр Энтони, а она… она была…
Роуэи встряхнула головой, стараясь отогнать непрошеные мысли.
Она была Роузи. Розенкранцем. Приемным сыном и в то же время дочерью сэра Дэнни. А сейчас она стояла лицом к лицу с сэром Энтони Райклифом, их работодателем. Вспомнив о правилах приличия, Роузи почтительно поклонилась.
— Большая честь для меня, сэр.
Невероятно мужественный, невероятно уверенный в себе, их хозяин взял руку Роузи и поцеловал ее так деликатно, словно девушка была королевой.
— Твой голос немного дрожит, но уверяю, нет никаких причин меня бояться, прелестная девушка. Не будешь ли ты столь любезна, чтобы сообщить мне имя твоего отца? Я немедленно пойду к нему и попрошу разрешения искать твоей благосклонности, потому что ты — словно прохлада весеннего ветерка, ты притягиваешь меня, словно… — Тони запнулся, как актер, забывший слова роли, и картинно пожал широкими плечами. По мнению Роузи, в этом жесте было нечто глуповатое. — Итак, скажи его имя, и я буду ухаживать за тобой так, как еще не ухаживал за девушкой!
— Вы подшучиваете надо мной, сэр, — вымолвила наконец Роузи, немного придя в себя от изумления.
— Как можно насмехаться над подарком богов, когда сам благословенный Юпитер может вырвать его из моих рук! Итак, назови мне имя своего отца, чтобы я мог доказать свои добрые намерения.
Он не понимал, кто она такая. Этот человек думал, что она женщина. Нет, конечно, она была женщиной, но подавляющее большинство людей поверили в ее личину и видели в ней то, что и ожидали, — юношу с дурной репутацией, бродягу, комедианта.
Был ли этот мужчина проницательнее остальных или нет? Широкоплечий, светловолосый, чрезвычайно любезный и приветливый — что он хотел от нее?
— Ты ведешь себя так, милая девушка, словно ни один мужчина еще не предлагал тебе своего сердца. Но я знаю, что твоя прелесть, должно быть, покорила даже более осторожных мужчин, чем я.
После этих слов Роузи интуитивно поняла его нахальные намерения. Этот человек явно привык к тому, что девушки потакают его капризам. Более того, он не знал, что такое отказ.
— Сэр Энтони… — начала Роузи, но тот прижал палец к ее губам.
— Называй меня Тони.
Роузи отдернула голову и продолжила:
— Уважаемый сэр! Я не хочу разговаривать с вами в таком фамильярном тоне.
Оперевшись локтем на повозку так, чтобы его рука находилась рядом с головой девушки, Тони сказал:
— Ну, в таком случае называй меня Энтони. Или дражайшим, или любимым, или отрадой сердца — как угодно, умоляю тебя!
Тони навис над Роузи — слишком высокий, слишком широкоплечий, слишком мужественный. Кроваво- красная бархатная накидка, развевающаяся на его плечах, казалась ослепительной, и девушка невольно щурила глаза. Так же ярко сверкал и черный камзол, расшитый золотыми нитями, а на широкой груди висел тяжелый золотой отличительный знак капитана королевской гвардии. Весь его облик напомнил Роузи солдат графа Эссекса, чуть было не убивших ее, но шпага сэра Энтони Райклифа выглядела менее острой. И все же, еще ни один мужчина не смотрел на нее таким оценивающим взглядом, столь настойчиво добиваясь своего. Все это напугало Роузи.
— Я не смогу назвать вас так: препятствием этому является ваше высокое положение.
— Я не хотел бы, чтобы между мной и моей нареченной существовали какие-то препятствия. Между нами не должно быть никаких барьеров — ни словесных, ни… — Он так посмотрел на небольшую впадинку у нее на груди, что Роузи вспыхнула. — Ни телесных.
Девушка попыталась завязать шнуровку на груди, но Энтони помешал ей. Он снова поцеловал ей руку, но только теперь губы Райклифа прижались к ее ладони.
— Сохрани это в своей памяти, когда меня не будет рядом. Приложи тогда свою ладонь, где запечатлен мой поцелуй, к щекам, к губам, ко всему телу и представь, что я с тобой. И так оно и будет, — прошептал он.
Изумленная и не знающая, что ответить, Роузи удивилась про себя, как быстро раскусил ее сэр Энтони. Казалось, он ожидал от нее какого-нибудь знака, но инстинкт предупреждал Роузи о надвигающейся опасности.
— Дорогой лорд… — прошептала она, и Энтони воспринял это как разрешение.
— Не называй меня лордом, — ответил он, придвинувшись еще ближе. Я — Тони.
Его губы, которые вдруг оказались совсем близко, обещали Роузи удовольствия, которых она никогда не испытывала раньше. И вот теперь, когда они скользнули по ее подбородку и щекам, а кончик языка закрыл ей веки, обещания превратились в реальность. Роузи, не дыша, замерла в ожидании.
