груди… хм… как же назвать это чувство? Ощущение вины? Жалость к девушке, которой ты собираешься нанести глубокую рану?
Но стоит ли ей жалеть Патрицию? Ведь у той есть все: и деньги, и приданое, и родители, которые в ней души не чают. Патриции никогда не приходилось и не придется самой зарабатывать себе на жизнь и перешивать старые платья, подаренные женой посла.
Вот только выражение ее глаз… Да ведь она и в самом деле влюблена в Эллери!
«Как все скверно, – подумала Селеста. – Лучше бы мне было не видеть этого. И как жаль, что именно мне придется причинить боль этой ни в чем не повинной девушке».
На веранде появилась еще одна фигура, и в глазах Селесты зажегся недобрый огонек. Гаррик Трокмортон. Наш серый дракон выполз из своей норы. Если уж кто здесь и не заслуживал жалости, так это он.
Конечно, если быть честной до конца, то пришлось бы признать, что без Гаррика Трокмортона и его денег Селеста не стала бы такой, как сейчас, но ей очень не хотелось вспоминать об этом.
Трокмортон поклонился, заговорил, размахивая руками, а затем повел всех назад, в освещенный огнями зал.
Когда они ушли, Селеста выскользнула на веранду и перебралась к залитым светом окнам.
Серый, холодный, замкнутый Гаррик Трокмортон всегда оставался в тени своего младшего брата, но при этом Селеста не могла вспомнить, чтобы тот повысил голос на кого-то из слуг, напротив, он всегда заботился об их здоровье, назначал пенсии тем, кто состарился, и вообще относился к ним по- человечески.
Говоря по правде, Селеста и сама была многим обязана ему. Ведь именно Гаррик Трокмортон отправил ее тогда в школу гувернанток и заплатил за нее первый взнос. Этот взнос до сих пор не давал покоя Селесте, и она поклялась при первой же возможности отработать эти деньги, чтобы ни в чем не зависеть от семьи Трокмортон. Такая возможность представилась ей, когда поступила заявка на гувернантку, готовую работать в Блайд-холле. Селеста согласилась тогда, не раздумывая.
Впрочем, как знать, что сильнее всего манило ее в Блайд-холл – возможность отработать свой долг, вернуться домой или просто оказаться вновь под одной крышей с Эллери?
Сквозь стекло Селеста видела, как они вошли в зал. Лорд Лонгшо продолжал о чем-то говорить на ходу, а Эллери держали под руки – с одной стороны леди Лонгшо, с другой – Патриция. Взгляды гостей устремились на жениха и невесту, но Эллери, казалось, не замечал этого. Он то и дело крутил головой, словно желая сбежать, и Селеста точно знала, куда именно.
Как же ей хотелось, чтобы Эллери удалось улизнуть от них. Наверное, сильнее этого желания было только одно: увидеть, как Эллери возвращает Патриции свое обручальное кольцо.
В эту минуту в зале появилась фрау Вейланд, которую сопровождали трое слуг с подносами, прикрытыми белоснежными салфетками.
Селеста насторожилась. Старый мистер Трокмортон был известен своим пристрастием к сладкому. Он-то и пригласил к себе фрау Вейланд, выписав ее из самой Вены. Как он любил струдель, который она готовила! Ради этого лакомства он прощал фрау Вейланд все, и она, воспользовавшись этим, вскоре подмяла под себя всех остальных слуг, превратившись в кухонного диктатора. Слуги молча ненавидели ее за это, но разве кто-нибудь мог сказать хоть слово против фрау Вейланд?
Сейчас она провальсировала в центр зала и остановилась, требуя к себе внимания. Мистер Гаррик Трокмортон замахал руками, призывая всех замолчать, а затем кивком головы дал знак фрау Вейланд, чтобы та начинала.
И она заговорила, да так громко, что ее без труда было слышно даже на веранде, где стояла Селеста.
– Великолепное новое блюдо… заслужит ваше внимание… по совету мистера Трокмортона, – доносился из зала трубный голос фрау Вейланд, – позвольте представить вам… пирожное крем де мокко!
Слуги сдернули салфетки, и на подносах Селеста увидела хрустальные вазочки, наполненные чем-то коричневым, с бело-розовыми прожилками.
Мистер Трокмортон попробовал первым. Страсть к сладкому он унаследовал от своего отца.
Вслед за ним серебряные ложки взяли леди Филберта, лорд и леди Лонгшо, Патриция, а последним из них – Эллери, который по-прежнему выглядел озабоченным и рассеянным. Все отведали произведение кулинарного искусства, приготовленное фрау Вейланд, и дружно закивали головами. Патриция кивала энергично, Эллери – едва заметно.
Трокмортон замахал руками, призывая всех продолжать. Эллери торопился как мог, быстро справился со своей порцией и, похлопав брата по плечу, попытался скрыться.
Трокмортон тонко улыбнулся – от этой улыбки мороз пробежал по коже Селесты – и уставился на окно, за которым она притаилась.
Селеста словно ужаленная отпрянула назад.
Она сама не знала, почему сделала это, ведь внутри, в зале, ярко горели огни, и невозможно было увидеть, что кто-то приник к окну снаружи. Да и не было ей никакой нужды прятаться от мистера Трокмортона.
И все же, все же…
Должно быть, Селесте очень не хотелось, чтобы мистер Трокмортон узнал, что она шпионит за ними.
Гаррик Трокмортон еще раз улыбнулся, глядя на окно, и, подхватив Эллери под локоть, придержал его. Таким образом Эллери ничего не оставалось, как остаться рядом со своей невестой.
Селеста не стала смотреть, что будет дальше, и, резко развернувшись, убежала прочь.
Глава 5
