Впрочем, зачем уточнять, на сколько лет выглядела сейчас леди Филберта? Скажем лишь, что в эту минуту она была похожа на бледный парус, поникший в безветрии.
– Что у тебя за дело, которое не может ждать? – спокойно спросила леди Филберта.
– Селеста.
– Не смог приручить ее? – подняла брови мать.
– Не в этом дело. Она сказала, что Стэнхоуп солгал мне сегодня.
– Она так сказала?
Дафти принялась накладывать пудру на щеки хозяйки. Леди Филберта неудачно вдохнула душистое облачко и громко чихнула.
– Почти так. Она считает, что Стэнхоуп слишком плохо понимает по-русски.
– Ну да, сама-то она хорошо знает русский, – кивнула леди Филберта, – но откуда…
– Она была в моем кабинете.
Трокмортон пересказал матери всю историю, а Дафти тем временем продолжала хлопотать над лицом хозяйки. Когда Гаррик закончил, леди Филберта взяла из рук Дафти банку с румянами и сказала своей горничной:
– Дорогая, ты не могла бы пойти и поискать Людмилу? Она должна быть где-то в доме. Скажи, что нам очень нужно поговорить с ней.
Дафти молча кивнула.
– Поспеши, и постарайся не попасться на глаза Стэнхоупу, – добавила леди Филберта.
Дафти еще раз кивнула и вышла за дверь.
– Значит, русские раскрыли тебя, – задумчиво сказала леди Филберта. – Впрочем, ты занимался Центральной Азией целых четыре года, это не могло остаться незамеченным.
– Это касается не только меня, но всех нас, – заметил Трокмортон, стараясь сохранять спокойствие и трезвость мысли. – Нам придется усилить охрану.
– Дети, – приложила руку к сердцу леди Филберта. – Русские не остановятся перед тем, чтобы выкрасть Пенелопу или Кики и получить от тебя в обмен всю информацию.
Он уже успел подумать об этом.
– Дети все время будут под охраной, даже когда они в доме.
Трокмортон лично подбирал охранников, но можно ли верить кому-нибудь после того, что случилось со Стэнхоупом?
– Если Дафти и найдет Людмилу, как мы будем с ней говорить? – спохватился он. – Нам нужен переводчик. Ведь у тебя тоже нет способностей к языкам.
– Да, и мне очень жаль, что это передалось тебе по наследству, – леди Филберта провела яркой помадой по верхней губе. – Но если Людмила в доме, то одного этого будет достаточно, чтобы перестать доверять Стэнхоупу.
– Но почему? Почему он обманул нас? Что могло заставить его пойти на ложь, на предательство, и это после стольких лет нашей дружбы?
– Деньги, – коротко ответила леди Филберта. – Дорогой, я знаю, что вы друзья, но подумай сам. Когда ты заплатил за Стэнхоупа в университете, у того не хватило терпения, чтобы выучиться на адвоката. Потом ты попробовал назначить его главным управляющим, и он едва не развалил все наши имения. А его бесконечные романы? В этом, боюсь, он может дать фору самому Эллери.
– Но при этом он был рядом со мной долгие годы. Всегда верой и правдой служил Британии. Помню, как умно и твердо он вел переговоры с индийскими раджами и купцами, как беспощадно сражался с врагами.
– Ну, я знаю и другое – человек, склонный к риску, никогда не привыкнет к обычной, повседневной жизни, ему будет скучно, – ответила леди Филберта, наклоняясь ближе к зеркалу и разглаживая кончиками пальцев румяна на щеках. – Кроме того, не забывай про уязвленное самолюбие. Стэнхоуп постарел, но при этом остался все тем же, кем был, – всего-навсего твоим секретарем.
– Мы были вместе с ним в страшном ущелье Ротанг. – Трокмортон нервно провел пятерней по волосам. – Пили кислое молоко из одной плошки.
Леди Филберта нетерпеливо вздохнула, а у Трокмортона при мысли о предательстве Стэнхоупа свело желудок.
– Мама, однажды он спас мне жизнь.
– Да? – Рука леди Филберты замерла в воздухе, не донеся уголек до бровей.
– В засаде. Подставил себя под нож, предназначавшийся мне.
– Давно это было? – со значением спросила она. Трокмортон отвернулся к окну, борясь с охватившими его сомнениями. – Его отец был бароном. Мать – дочерью графа. Прелестная женщина. Их положение в обществе было прочным и укреплялось с каждым годом. Но затем… – Леди Филберта встала и принялась ходить по комнате, продолжая задумчиво: – Затем в один прекрасный день его отец проиграл все состояние. Поставил не на ту карту. Потом вышел за дверь и застрелился. Стэнхоуп с матерью остались нищими, и никто больше не хотел иметь с ними дела. А ты? Посмотри на себя его глазами. Ты знатен, богат. У тебя есть семья – какой бы она ни была, но она есть. Достаточно причин для зависти. Вполне возможно, что Стэнхоуп ненавидит тебя.
– Но он никогда и никак не проявлял своей ненависти. Более того, он посвящен во все мои тайны. В мою работу. Он сам, по моей просьбе, откупался от любовниц Эллери. – Трокмортон невольно вспомнил о деньгах и домике в Париже, которые он предлагал Селесте. – Кстати, у Селесты не меньше оснований
